Помещик 3 - Михаил Шерр

А вот я сам проснулся ровно через восемь, прямо как по будильнику. В огромном доме еще стояла тишина, хозяева где-то далеко, возможно, в Питере, но скорее всего — за границей.

Мой мозг категорически отказался запоминать название имения, достаточно знания, что это где-то под Воронежем.

То, что мы значительно южнее, чувствуется. У нас, несмотря на раннюю весну, листвы еще нет, пчелы не летают и прохладнее. Здесь же почти лето: кругом бушует зелень, гудят пчелы, вышедшие на свои поля, и тепло как летом.

Мне спешить некуда, времени — вагон, начало очередного марша — через целых четыре часа. Можно полежать и понежиться в постели.

Через полчаса я поднялся и обнаружил, что для меня готова теплая ванна и к моим услугам — недурственной внешности молодая девка, которая откровенно демонстрировала свою готовность к интиму.

— Нет, милая, это мне не требуется, — сказал я, но от ее чисто банных услуг не отказался. — Ты мне только спину хорошо потри и ступай, остальное я сам.

Девица абсолютно спокойно отреагировала на мои слова и, сделав свое дело, ушла.

Я быстро помылся и сменил ванну — рядом была приготовлена еще одна, с какими-то травами. По всему видно, что это для заключительных водных процедур: рядом лежали полотенца и моя свежая чистая одежда. Она, скорее всего, не та, в которой я приехал в это имение, но предназначена для меня и идеально подошла.

Настроение у меня отличное, и такое же самочувствие. Вероятно, услышав по звукам, что я завершил свой туалет, в ванную вошла прежняя девка. На этот раз она была прилично одета и вела себя почти целомудренно.

— Барин, извольте пройти в столовую.

Я с удовольствием «изволю» пройти в столовую, где уже начали трапезничать мои товарищи.

— Христос воскресе! — громко приветствовал я всех, и мне дружно ответили:

— Воистину воскресе!

Мое место — рядом с господами офицерами, и, идя к ним, я увидел, что вышел в столовую последним.

Стол просто ломился от угощений. Пасхальная неделя еще не кончилась, и почетное место занимали куличи и крашеные яйца.

— Никогда не думал, что с такой скоростью можно совершать марши и организовывать такие привалы, — сказал Милош, обводя рукой столовую. — Наверное, вам это влетит в такую копеечку.

— Не думаю, что больше обговоренной суммы. Деньги на всё это у нас с Анной Андреевной отложены заранее, и полагаю, что их нам хватит.

Сумма в сорок с лишним тысяч золотых рублей в современной России — это по-настоящему большие деньги. Но никаких излишеств в организации нашего марша я не видел.

За три недели нам надо сделать огромный переход через половину России, если смотреть на нашу страну с севера на юг. И возможно, что сразу же придется вступить в бой с неизвестным, но очень опасным противником в неимоверно сложных условиях, где каждый шаг — подвиг. Поэтому наши казаки должны быть в великолепной физической и эмоциональной форме, не измотанные огромным переходом и с высокой самооценкой.

Мы не суворовские чудо-богатыри, и навыка совершать такие марши у нас нет. И, похоже, отставной полковник это понимает, а так как с бюджетом он не ограничен, то марш он организовал на все деньги.

На двенадцатый день мы достигли Новочеркасска и переправились через Тихий Дон. Он был действительно тихим и величественным. Могучая река, ширина которой здесь около трехсот метров, величественно несла свои воды к морю.

Когда-то это была пограничная река, но сейчас на ее берегах стояла тишина. Донские казаки от мала до велика ловили в его водах рыбу и слагали о нем красивые протяжные песни.

В его устье стоит старинная крепость Азов, за обладание которым больше ста лет донские казаки, а затем Русское государство и империя пролили немало крови. Но уже сейчас ее военное значение равно нулю.

Между ним и Новочеркасском, столицей Области Войска Донского, возник и растет новый город — Ростов-на-Дону, который скоро затмит их, станет одним из крупнейших городов юга России и негласной столицей региона.

Левый берег Дона освоен несравненно хуже, и жизнь там намного опаснее. Еще недавно, по крайней мере, есть старики, которые это помнят, чуть ли не до низовских станиц левобережья доходили отряды горцев, совершавшие набеги на своих соседей. И сейчас здесь населения живет намного меньше, и огромная его часть — служивые люди.

Сразу же видна и разница в достатке живущих на различных берегах Дона.

Согласно дорожной карте России, до Екатериноградской станицы, где нас будет ожидать Виктор Николаевич, — пятьсот семьдесят пять верст. Мы должны преодолеть их максимум за девять суток. И если мы сделаем это быстрее, то это будет нам большим плюсом.

В Екатериноградской нас будет ждать отставной подполковник с несколькими своими людьми. Лошадей мы там менять уже не будем — последняя смена накануне. Короткий отдых, знакомство, и на раз-два выступаем по Военно-Грузинской дороге.

Рабочая легенда: мы едем в Персию, естественно, через Грузию. Так проще и безопаснее. Но во Владикавказе мы должны будем резко уйти с нее влево, в горы, в сторону Чечни; там идти сначала по казачьим тропам Кавказской пограничной линии, а потом уйти и с них ходим с них и идти вообще неизвестно где.

Горцы-проводники, которым доверяет Виктор Николаевич, должны вывести нас к проклятому горному аулу, название которого я не запомнил.

Уже в районе Ставрополя надо держать ухо востро. В редкую стежку еще недавно сюда совершались набеги горских отрядов. А вот за Георгиевском встретить какой-нибудь горский отряд очень легко, особенно если русские будут ехать малочисленным отрядом.

На нашу сотню они, конечно, не нападут — это большой отряд по местным меркам. Станицы здесь и, соответственно, почтовые станции с постоялыми дворами, стоят достаточно часто, а вот между ними очень часто степь или лес и никакого русского населения. В этих местах вполне могут обстрелять, одним словом, надо не терять бдительность.

Утром тринадцатых суток, хорошо отдохнувшие, после тщательной проверки готовности, мы продолжили свой марш.

Цветущим краем эти места начнут становиться через десятки лет, а сейчас это совершенно дикие места. Если в России девятнадцатого века до Дона, которую я увидел краем глаза, кое-где попадалось знакомое мне по двадцать первому веке.

Мне в моей первой жизни доводилось бывать на Кавказе и не один раз, но то, что увидел сейчас это совершенно другой мир