Помещик 3 - Михаил Шерр

Где богатые чистые города и ухоженные станицы, утопающие в цветах и садах, где бескрайние поля, уходящие за горизонт, нет даже и намека на мелиорацию. Города и станицы на нашем пути грязные и неухоженные и откровенно бедные. Кавказская война, идущая больше двадцати лет, отбирает всё силы у этого края.

Степь сейчас даже весной производила впечатление выжженной солнцем дотла. Солнце быстро поднималось очень высоко, начиналось пекло, и появлялось только одно желание — пить. Но этого делать бессистемно нельзя, и на марше пьем только по команде.

К вечеру все, кроме офицеров, постоянных сопровождающих Ефрема с Ефимом и временных, от привала до привала, выжаты как лимон. Лошади тоже устали и очень хотят пить.

На второй день — еще тяжелее, потом еще и еще. Апрель месяц, а солнце палящее, как в разгар лета. Местные говорили, что такая жара весной — большая редкость, но мне от этого было не легче.

На пятый день я уже начал плохо понимать, что происходит, и держался буквально на последних силах. А потом вдруг, после очередного привала, что-то в моем организме перещёлкнуло, и резко все изменилось. Мое физическое состояние резко улучшилось, и я стал бодр и весел.

В Георгиевск мы приехали с опережением графика почти на пятнадцать часов! Мы их потратили, естественно, на отдых и окончательную тщательную проверку оружия и снаряжения. Также нас довооружили кинжалами.

До станицы Прохладной всего один переход в сорок две версты. Там мы в последний раз поменяли лошадей и отдыхали целых шесть часов.

Затем ранним утром двадцатого апреля мы выступили и, не спеша, к полудню, преодолев восемнадцать верст, въехали в станицу Екатериноградскую.

Виктор Николаевич въехал в станицу буквально перед нами, его люди только что спешились и поили своих лошадей.

Глава 22

Увидев нас, въезжающих в станицу, Виктор Николаевич удивленно развел руками.

Я остановил лошадь и, бросив поводья подбежавшему какому-то человеку, соскочил с седла, по-каскадерски махом перенеся через него прямую ногу.

Сейчас в верховой езде я ни в чем не уступал никому из наших людей. А на привале в Георгиевске на полном скаку выстрелил, наклонившись в седле из-под лошади, выхватив заряженное ружье из седельной сумки.

Милош, который это видел, наградил меня аплодисментами, а когда мы садились в седла, сказал:

— Такие трюки, Александр Георгиевич, на войне иногда спасают жизни.

Мой трюк с соскоком тоже вызвал аплодисменты, но теперь уже у Виктора Николаевича и его неожиданный комментарий:

— А ведь мне, сударь, докладывали, что в седле вы немного того… — он повертел кистью. — Вижу, эта информация была небольшой ложью. Здравствуйте, господа. Рад вас видеть. Вы меня очень приятно удивили. Я ведь, грешным делом, заложился на целых пять дней. А тут минута в минуту. Вы еще порадуйте старика и доложите, что не понесли потерь за такой переход.

— Докладываю, — заулыбался Милош, — не понесли.

— Тогда, — развел руками отставной подполковник, — можно сказать, четверть дела сделана на отлично. Я тут, предполагая вашу задержку, снял небольшое помещение, — он показал на одну из мазанок. — Предлагаю сей же час пройти и посовещаться. А наши люди пусть немного отдохнут, проверят всё, напоят лошадей. Прошу, господа.

Среди людей Виктора Николаевича было двое горцев, и они тоже пошли с нами. Оба были одинакового возраста, на мой взгляд, лет тридцати, с густыми усами, заплетенными в косичку, и длинными бакенбардами до середины щек, выбритыми до синевы подбородками, в черных черкесках с газырями и обязательными серебряными монетами на них и узких поясах с длинными кинжалами.

Перед тем как войти в дом, Виктор Николаевич представил нас друг другу. Горцы оказались двоюродными братьями Аслана, жениха девушки, из-за которой у горцев и разгорелся весь сыр-бор, очень оказавшийся нам на руку. Их звали Бекболат и Залимхан.

Хозяйка мазанки уже приготовила чай. Напиток был с добавками каких-то кавказских трав и очень приятный на вкус.

Искусно выполненная карта Виктора Николаевича с большой и подробнейшей легендой делала по большому счету не нужными какие-либо совещания. Понятно, куда и как идти, какие расстояния, а самое главное — опасности.

Расстояния, кстати, обозначены в днях пути, а не верстах. И это единственная тема, которую нам надо обсудить, ну и, естественно, диспозицию и действия в неизбежном бою.

— Двое суток пути, — первым начал говорить Драгутин. — Это чей путь? Наш? — он показал на себя и горцев, уравнивая их с собой в воинском искусстве в горах. — Или большинство наших казаков?

Вопрос определенно понравился горцам, и они одобрительно переглянулись.

— Нет, — начал говорить Бекболат, — Это для их. Мы решил они как наши пленный.

Сказано коряво, но понятно и не очень приятно. Сербы заиграли желваками, но, конечно, не вспылили. Война в этих краях она такая, часто твой враг становится другом, но бывают и удары в спину, когда неожиданно случаются восстания каких-нибудь горных племен.

Виктор Николаевич спокойно дождался окончания вспышки гнева сербов и спросил:

— Другие вопросы по маршруту имеются?

Сербы промолчали, показывая этим, что нет. У меня, естественно, тоже.

— Отлично, теперь о наших непосредственных действиях на маршруте. Впереди пойдут Бекболат, Залимхан, вы, господа офицеры, я и двое моих людей. Они из ваших, из пластунов. Не думаю, что среди казаков есть еще кто-нибудь, способный действовать на горных тропах против возможных засад.

Виктор Николаевич карандашом начал показывать места наиболее вероятных засад. И в этот момент я прочитал и, наверное, запомнил название горного села, где находится мой брат — Амир-Юрт.

Опасных мест отставной подполковник показал целых семь, пять из них в непосредственной близости к Амир-Юрту.

И тут же до меня доходит, что, перечисляя способных снимать засады, он назвал и себя. Моему изумлению не было предела, но только моему. Сербы и горцы никак не отреагировали на его слова.

Виктор Николаевич тоже никак не отреагировал на мои эмоции и достал новую карту. Это была местность непосредственно вокруг Амир-Юрта. Легенда опять такая же подробнейшая и совершенно понятная.

Село расположено в небольшой горной долине с одной неширокой дорогой, к нему, которую легко оборонять. Наверное, два-три человека, вооруженные дальнобойными штуцерами, при удачно выбранной позиции могут держать её очень долго.

Конечно, осаждающие, вооруженные такими же дальнобойными штуцерами, неизбежно за какое-то время перебьют обороняющихся. Но им надо будет преодолеть