Помещик 3 - Михаил Шерр

Против этого никто возражать не стал, и мы молча присоединились к нашим казакам.

Марш до Владикавказа мы совершили за два дня. Вести какие-либо разговоры желания не было. Все понимали сложность и опасность предстоящего.

Перед самым Владикавказом подполковник неожиданно заговорил со мной на тему, которая ни разу не затрагивалась последнее время.

— Вы знаете, Александр Георгиевич, я не могу понять, зачем Каневский пытался напасть на вас, какова была его цель? То, как он замешан в попадании в руки Османа гвардейских офицеров, это факт. Этот негодяй просто продавал информацию о них агентам паши. Полагаю, что скорее всего что-то личное. У него были последнее время очень плохие отношения с вашим братом. Тот проиграл ему небольшую сумму, но вроде бы как обвинил Каневского в шулерстве. Точно знаю, что они собирались стреляться. Что, как вы понимаете, со стороны Каневского — форменное самоубийство. Он, естественно, умирать не захотел и пошел на мировую, но его репутация от этого пострадала еще сильнее. Полагаю, что истина где-то здесь. Но теперь дознаться, — подполковник покачал отрицательно головой.

— А зачем Осману русские офицеры? — этот вопрос меня мучил очень сильно.

— А вот здесь я вообще ничего не понимаю, — оживился подполковник. — Однозначно тут замешаны британцы. Вроде бы даже причина в оскорбленном женском достоинстве их королевы, которую вроде как отверг наш цесаревич. Вы в курсе этого?

А вот историю любовных отношений уже королевы Виктории и наследника российского престола Великого Князя Александра Николаевича я знал великолепно и был знаком с мнением, что именно из-за неё королева была ярой русофобкой.

Но подполковнику я не стал пока показывать своей осведомленности и ответил коротко:

— Да.

— Эта версия хороша, она, например, объясняет, зачем так срочно и тайно в Европу поехал знакомый вам генерал Чернов со своей неожиданной любовью.

Подполковник скептически хмыкнул и продолжил:

— Но первое появление Османа было еще до того, как наш цесаревич вскружил голову английской королеве. Не по-нят-но, — протянул он. — Совершенно не понятно.

Подполковник замолчал, неожиданно горестно вздохнул и наклонил голову.

— Может статься так, что я, Александр Георгиевич, скоро уйду. И я вас прошу, попытайтесь разобраться в этом деле. Возможно, что кому-то из тех несчастных офицеров еще можно помочь.

На рассвете мы покинули Владикавказ. Здесь почти рай на земле: тепло, но нет изнуряющего зноя, убивающего меня во время марша по северо-кавказской степи. Всё кругом цветет и благоухает, на плодовых деревьях уже завязи.

И даже не верится, но совсем недалеко еще лежит снег. Но еще заснеженные вершины Кавказа видны почти отовсюду.

Мы покинули город, двинувшись по Военно-Грузинской дороге на юг, но, проехав пару верст, резко быстро свернули влево. Нас ждет короткий марш до ингушского села Галгай-Юрт на речке Камбилеевке, рядом с которым русский военный пост Камбилеевский.

Военный пост и село мы аккуратно обходим, нам не желательны чужие глаза. Вроде бы получается, и вдоль тропы Сунженской казачьей линии мы начинаем двигаться в сторону Назранской крепости, первого серьезного укрепления на этой русской оборонительной линии. Вокруг неё уже есть казачьи станицы, но очень мало, и нам они не нужны.

Мы через несколько верст решительно берем на этот раз вправо и углубляемся в дикие, плохо освоенные людьми горные районы. Здесь, естественно, нет русских поселений и очень мало ингушских.

К полудню мы вернулись практически если не в зиму, то в раннюю весну.

Наши проводники уверенно ведут нас вперед, но как идти по уже горным тропам, еще местами полностью забитым снегом, я представляю слабо.

С ужасом я думаю, как поведут себя наши лошади, но они, похоже, очень хорошо обучены и совершенно не пугаются того, что внушает мне ужас.

Наши офицеры сохраняют олимпийское спокойствие, чего не скажешь о русских казаках и большинстве сербов. На их лицах написан неподдельный страх, а у Андрея даже дрожат губы.

Первое настоящее, как мне показалось сначала, испытание не замедлило себя ждать. Внезапно раздался какой-то нарастающий шум, и недалеко от нас сошла снежная лавина. Она прошла на совершенно безопасном расстоянии от нас, но грохот был серьезный, и невольно начали трястись коленки. Андрей, бедненький, вообще был близок к обмороку.

Но я почти тут же сообразил, что это много шума из ничего, тем более, что подполковник скомандовал сделать привал и разрешил употребить немного вина.

Сделано это было очень вовремя. Вскорости сошла еще одна лавина, и также, кроме шума, вреда от неё не было никакого, но короткий отдых и принятый антистресс оказали очень благотворное влияние на всех. Я лично совершенно успокоился, а глядя на меня, и Андрей.

Дальше процесс пошел веселее. Мы неожиданно вышли на менее снежный участок тропы, и сразу же отступила опасность лавин, а ноги начали переступать быстрее.

Лошади вообще вели себя идеально, они даже проигнорировали шум лавин, только немного активнее пошевелили ушами.

В полдень мы сделали первый большой привал. Тропа неожиданно расширилась, и вся сотня без проблем расположилась на отдых.

Никакой огонь разводить нельзя, только сухари и немного красного вина, разведенного водой. Другого рациона у нас в горах пока не будет.

Никаких разговоров никто не ведет, только тихие короткие команды отцов-командиров, наших офицеров.

После привала дело пошло быстрее, я начинаю понимать, какие молодцы Милош с Драгутином: никого уже корчит от страха, они сумели правильно подготовить наших казаков к походу.

Глава 23

Через какое-то время я начал понимать, что мы постепенно поднимаемся в горы. Но солнце и здесь очень теплое, и пока условия достаточно комфортные. Плохо только одно — снег на тропе. Но я с ним как-то уже смирился и приспособился и иду, думаю об Анне, как она там без меня.

Как прошел визит Рахманова? Как уже начавшийся сев? Как работает шахта? И всё-всё остальное.

У каждого казака, кстати, с собой по два килограмма идеально высушенного бурого угля. Мы решили, что он идеально годится для разведения огня, и никакой ветер его не задует.

Вдоль тропы, кстати, достаточно много деревьев и кустарников, и из-за этого наши проводники идут смело, не боясь лавин. То, что мы видели, было на открытом месте.

Небо, кстати, необычайно синее и глубокое, просто дух захватывает. Если бы не знание того, что ждет впереди, то можно было бы идти и наслаждаться походом.