Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев
Фридрих и Иосиф, несмотря на крайнее истощение ресурсов всё ещё желали продолжать выяснять, кто в немецком доме хозяин. Но такая ситуация уже раздражала до крайности и французов и Россию. Поставки давно шли в креди́т, а деньги мне были нужны, причём понимания, откуда воюющие страны возьмут средства для возврата долга, если война продолжится, у меня не было. Да и итоговый триумф Австрии или Пруссии и установление победителем контроля над немецкими государствами меня никак не устраивали — мощная единая Германия вызывала у меня перед глазами яркие картины Первой и Второй Мировых войн.
Людовик Французский хоть и не имел подобной возможности заглянуть в будущее, но объединение земель Священной Римской империи германской нации под любой короной, кроме его собственной, вызывало у него не менее страшные виде́ния. На этой почве наши отношения ещё более укрепились.
Фридрих упрямо копил силы под Бреслау, Иосиф занимался подобным же, но только под Прагой — территория между их лагерями представляла собой просто выжженную землю, и дальнейшие операции стороны планировали переносить на территорию в глубине вражеских стран. Пруссия смотрела на своего старого короля, железная воля которого опиралась на веру в божественное покровительство, а оно его никогда не оставляло.
В стане императора Иосифа всё было сложнее. Его окружение умоляло его замириться с Фридрихом. Даже Лаудон, мечтавший о лаврах победителя Старого Фрица, осознавал, что дальнейшая война может просто разорвать империю Габсбургов, и ныл над ухом императора о сложностях и опасностях, но и его слова не принимались молодым правителем. Вдовствующая императрица Мария-Терезия пыталась за спиной сына вступить в переговоры с Фридрихом, но Иосиф устроил ей истерику и пригрозил отречением. Воля императора воевать и любовь к нему Марии-Терезии пока ещё вела государство, принуждая готовиться к новым сражениям.
Всё катилось к продолжению войны, но это безумие требовало остановки. Дипломаты России и Франции принялись активнейшим образом пытаться убедить стороны перейти к примирению. Однако пока каждый из противников всё ещё надеялся одержать военную победу и получить власть над всей Германией.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
Когда на горизонте показались многочисленные паруса, в Сан-Франциско находился сам губернатор. Солдаты начали подготовку к бою, а де Неве рычал на коменданта поселения Морагу:
— Хосе! Я не понимаю, где наши корабли, которые я требую уже почти полгода? Где? Почему их нет здесь сейчас? Почему эти русские вот-вот захватят мой Сан-Франциско? Что я получал в ответ? Уверения, что метрополия нас поддержит, что всё в порядке! Что в порядке? Русский флот у наших берегов!
— Дон Фелиппе, нам остаётся только с честью умереть здесь!
— Да, Хосе, только умереть! Жаль, что я так и не увижу на этом свете мою маленькую Исабесль… Но, к чертям сантименты! Давай, покажем этим лесным медведям, как умирают испанцы! Собери гарнизон, Хосе, я напутствую наших солдат.
— Подождите, дон Фелиппе! Мне кажется, или это San Carlos? — Морага удивлённо смотрел в море.
Там действительно от русской эскадры отделился корабль, который быстро шёл к входу в залив. Это, безо всякого сомнения, был потерянный фрегат капитана Мартинеса, по-прежнему несущий флаг Испании.
— Что это, Хосе? Ловушка русских? — де Неве, закусив губу, пристально смотрел на приближающееся судно.
— Зачем им это, дон Фелиппе? — комендант покачал головой, — Их корабли разнесут наш форт за несколько минут. Давайте подождём.
Мартинес прибыл на берег первым и сразу же отправился к губернатору с докладом. Война отменялась. На переговоры прибыли представители русских во главе с Камчатским вице-наместником Куракиным, имеющим все полномочия на определение границ и установление добрососедских отношений. В знак своей доброй воли русские возвращали Испании фрегат, признанный потерпевшим бедствие, со всем экипажем.
Мрачный де Неве вышел встретить русского посла, но, к его удивлению, в первой шлюпке оказался совсем не Куракин, а юная донна Исабель. Она вышла к отцу, скромно потупив глаза, а сердце старого солдата просто оборвалось. Дон Фелиппе бросился к ней, забыв о положении и возрасте, а Морага и почётный караул отвернулись, чтобы показать своё уважение командующему.
Было много слёз, слова, объятья, но потом идиллию разрушил следующий гость — виновник едва не состоявшейся трагедии. Де Рибас твёрдым шагом прошествовал к губернатору и заявил, что готов заплатить собственной жизнью за оскорбление, которое он нанёс лично де Неви и Испании. Склонив голову, павловский воевода встал на колени перед калифорнийским губернатором и молчал, ожидая его решения.
Де Неве к этому времени уже немного остыл, размякнув от встречи с дочерью, к тому же и она пала на землю рядом с мужем, моля о прощении. Окончательно добили испанца слова Исабель о её беременности, и хотя он продолжал изображать гнев, сообщив, что быть вдовой тоже вполне допустимо и прилично, но в душе уже готов был смириться с выбором Исабель.
Когда же де Неве всё-таки благословил молодых, и семейная сцена завершилась, к губернатору подошли трое русских, в своей необычной форме, которая была ярко-белой и украшена орденскими лентами. Пусть испанским владел только глава делегации — молодой статский генерал Куракин, но и его коллеги — губернатор американских владений русского царя Шелихов и командующий эскадрой адмирал Чичагов были предельно учтивы и вежливы.
Переговоры шли несколько дней, шли тяжело, стороны ругались за каждый метр земли, а закончились грандиозной совместной попойкой по поводу достижения соглашения, ну и пусть и запоздалой, но всё-таки свадьбы дочери испанского губернатора и коменданта русской пограничной крепости.
Границу провели по реке Ишкеш[2], а потом по её притоку Хупе[3], которые были значительно ближе к испанским поселениям, чем к русским, но вот только гордые доны об этом не знали. Такое соглашение о разделе территории на самом деле устраивало обе стороны. К тому же, оно сопровождалось договором о торговле, который снимал целую кучу проблем Испании и России по снабжению колоний, и обязательством сторон оказывать друг другу военную помощь в случае нападения третьей державы, в ней и де Неви и Куракин справедливо видели Англию с её аппетитами. Договоры хоть и требовали ратификации правительствами стран, но всё же пока были тем инструментом, который снимал напряжённость отношений.
⁂⁂⁂⁂⁂⁂
На большой войне 1780 год тоже приносил новые и новые сюрпризы. Во-первых, выяснилось, что французы начали терять инициативу в Вест-Индии. С
