Темная лошадка - Владимир Владимирович Голубев

Две идеи, которые в Москве намеревались начать воплощать следующим летом действительно вызвали мой восторг. Казалось бы — простейшие по меркам двадцатого века вещи, но сейчас… Мои москвичи, наигравшись с омнибусами, которые серьёзно улучшили транспортное сообщение в городе, всё же нашли в этом и существенную проблему — летом в этих экипажах на московских мостовых неимоверно трясло.

Даже в богатых колымагах, уже массово комплектовавшихся кожаными рессорами, мотало и подбрасывало так, что многие пожилые горожане даже теряли зубы на очередной колдобине. И вот, бывший англичанин, Николай Насонов, который за шесть лет жизни в наших землях стал отличным дорожным мастером, вместе с товарищами предложил проект настоящей асфальтовой дороги. Ему пришло в голову смешивать эту минеральную смолу с щебнем и использовать в качестве покрытия улиц.

Весь прошлый год его идею проверяли на нескольких дорогах в Москве и теперь просто мечтали продемонстрировать мне ровнёхонькую поверхность, которую планировали положить по всему городу. Здесь я их немного притормозил, посоветовав посмотреть, как переживёт эта новинка холода, однако щедро выдал пятьдесят тысяч рублей на дальнейшие опыты.

А второй проект поразил меня ещё больше. В Москве стояла проблема доставки грузов на заводы, которых в городе уже насчитывался не один десяток. Зачастую караваны телег от речных пристаней создавали многочасовые пробки на улицах. Для решения этого вопроса, власти изначально задумали начать строительство городской чугунной дороги, по образцу Волго-Донской и Баскунчакской, которые уже давно были построены и успешно эксплуатировались.

Однако, начав подготовку проекта, быстро пришли к выводу, что здесь не всё так просто. Вопрос выделение земли для подобного строительства, сложность работ, вероятная нехватка топлива — слишком много проблем. Но всё же идея казалась весьма перспективной, да и необходимость организации перевозок с повестки дня никуда не уходила.

Результатом недолгих размышлений стало понимание, что этот вопрос уже был решён и довольно давно, на Уральских и Алтайских заводах. Там до внедрения паровозов активно использовались лошади, которые тащили грузы по рельсам, что серьёзно увеличивало скорость и грузоподъёмность перевозок. Да и в европейской промышленности это была совершенно обычная практика.

Так что, мне продемонстрировали проект первой планируемой в городах мира линией конки[10]. Мне оставалось только выразить своё крайнее благоволение как работой самого́ Еропкина, так и разумными инициативами Городского Совета. Ордена стоило давать даже за саму идею, а уж за реализацию подобного тем паче. Правда, я и здесь внёс своё небольшое изменение, предложив подумать и над возможностью использования конной чугунной дороги для перевозки пассажиров.

Убыл я из Москвы вполне довольным, решив отправиться на богомолье. Изначально я собирался поехать в Лавру, но отец Трифон посоветовал мне посетить Бобренёв монастырь в Коломне. Настоятель обители был очень деятельным человеком, пустынь стремительно развивалась, а сам игумен Сергий не получил ещё панагию епископа исключительно в силу собственного нежелания.

Игумен Сергий был тучным ещё не старым человеком с какой-то фантастически огромной и густой бородой, меня даже зависть взяла. Обитель была красива, святых реликвий было в ней весьма немало, и люди активно тянулись сюда. Там я узнал о местной диковинке, иноке Стефане, в миру имевшим фамилию Козюля.

Этого монаха все любили, считали святым человеком, а игумен его всячески берёг и защищал. Стефан был истинным юродивым — хрупкий седой старичок, с почти прозрачными нежно-голубыми глазами и высоким мелодичным голосом, говорившим только о Боге и пчёлах. Вёл он жизнь святую, лечил людей от душевных и телесных болезней. К нему ходили за советом и благословением, а я нашёл в нём ещё и собеседника.

Он действительно был истово верующим, замечательно знал писание, умел его трактовать, и с ним было действительно интересно, но всё же пчёл монах любил значительно больше людей. От отца Стефана я с удивлением узнал о подробностях современных отношений человека с этими замечательными насекомыми.

На сей момент принято было растить пчёл в колодах — пустотелых обрезках брёвен, для извлечения мёда из которых, пчелиную семью морили ядовитым дымом. Таким образом, ни о каком отборе наиболее продуктивных особей и речи не шло, пчелиную семью использовали только один раз, а потом она гибла.

Количество пчёл от такого подхода в стране вообще сокращалось, и вскоре мы могли потерять важную статью государственного дохода, так как воск и мёд неплохо покупались за рубежом. Да и не только в этом дело — пчёлы играли огромную, доселе неоценённую, роль в сельском хозяйстве, они опыляли растения, и там, где их было в достатке, урожаи были выше. Для меня, слышавшего в прошлой жизни что-то подобное, видевшего ульи и хоть и не имевшего представления о подробностях, взгляды отца Стефана тоже были вполне естественным.

Монах нашёл во мне благодарного слушателя, он рассказывал мне о жизни пчёл, о своих идеях, как сохранять и приумножать их, чтобы мёда и воска было много, а поля были богаты, демонстрировал мне свои изобретения. Придуманный им вулий представлял собой разборный ящик, из которого можно было вытаскивать рамки с мёдом, не разрушая полностью дом замечательных насекомых.

Пусть зимой я не мог видеть самих пчёл, искусство общения с ними отца Стефана, слышать их голос, котором старый монах пытался уловить волю Божию, но всё-таки я много почерпнул для себя. Я провёл с ним больше недели, просто отдыхая, молясь и беседуя с ним о его любимых насекомых и устройствах, которые он придумывал для работы с ними.

Одной из его идей было приспособление для отделения мёда и воска от рамки путём вращения. Казалось бы, он всего лишь двигался вперёд от простой маслобойки, но ведь это было озарение, озарение гения! Придуман был прототип хорошо знакомой мне центрифуги. Я помнил ещё, что она применялась и в медицине, и при разделении молока и сливок, и в химии, и даже в атомной промышленности.

Это изобретение действительно было очень важным. Кроме продвижения новых технологий пчеловодства по линии монастырского хозяйства, которое планировал игумен Сергий, по-моему, необходимо было подключить к этому проекту и Болотова, что упустил из виду такую немаловажную деталь сельского хозяйства, и Эйлера — пусть займётся усовершенствованием изобретений отца Стефана.

Сколько дорог прошёл несчастный полуюродивый старик от своего Немирова до Коломны, где его приняли и дали возможность заниматься любимым делом. Сколько потерь пережил, сколько горя увидел этот бывший священник… Но теперь он был под крылом нашей империи.

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

Галера летела по воде практически без шума и рывков — течение здесь