Магия крови - Ник Перумов

– Никто, – согласился Ворон. – Но думаю, что если бы они могли, то уже бы это сделали. Что-то там пошло не так – видите, фигура не работает как надо?

– Еще бы она работала с таким переусложнением элементов, – хмыкнул молодой маг. – Тогда что же нам делать?

– Считать! – твердо ответил Маррон.

Они отошли в сторону, под полотняный навес, под которым хранились тюки и корзины с только что привезенной провизией. По знаку Ворона Реххи помчался за стилусами, церами и особым ящичком, хранившимся в личных покоях Публия (ящичек содержал множество интересных амулетов, из тех, что во множестве тащили Великому Темному уверовавшие шепсутцы). Веспа хмурился – уже, кажется, прикидывал, что и как считать, какие измерения возможно провести здесь и сейчас, а какие данные придется писать «на глазок».

Публий почувствовал, как к нему возвращаются прежние энергия и уверенность. Он был на верном пути, он вновь действовал, не только наблюдал!.. Однако не успел Реххи вернуться, как в пирамиде что-то сдвинулось; сила возмутилась, плеснула, схлынула, потекла. Магическая фигура полыхнула и почти угасла, будто всю ее энергию выпили какие-то мощные чары, лишь редкие пентаграммы тлели, как угли на пожарище.

Публий вскочил, Веспа охнул. Сила, однако, не успокоилась – так и продолжала бурлить, словно в пирамиде разогрелся громадный котел.

И тут из бокового входа выскочил человек; завертел головой, словно отыскивая путь к бегству, – и рванул в сторону, как заяц от охотников.

– Это же Рико! – закричал Веспа. – Рико-некромастер!..

Публий тоже узнал паренька и поразился, а этот-то что тут делает?.. Но в следующее мгновение из того же входа вылетели какие-то существа, в которых бывший Ворон не сразу опознал парящие в воздухе кресла – самые натуральные кресла, деревянные, резные, с подлокотниками! – и сидящих в них людей: тех самых магов, с которыми пришлось переведаться в Хаттуре.

Тех, кому он собирался мстить.

Веспа аж подпрыгивал.

– Они! Они!..

Летающие кресла дружно, как по команде, развернулись, ринулись вниз – и вот Рико уже беспомощно висит на одном из них, а к другому сзади привязан его неразлучный пес. Все произошло так быстро, что Маррон и охнуть не успел. Еще миг – перед входом в пирамиду расцвели бледные вспышки порталов, и кресла пропали.

Веспа смотрел на все это остановившимся взглядом.

– А это кто там? – прищурился Публий, указывая на незнакомца, оставшегося неподалеку от места стычки. Тот поднялся с колен и вертел в руках какой-то предмет, подозрительно напоминающий амулет. – И что это у него?..

Веспа молчал, а Публий вдруг рванул к незнакомцу.

– Стой! А ну положи это!..

Темноволосый маг вздрогнул, быстро сунул амулет за пазуху, взмахнул руками в каком-то сложном жесте – и исчез, только тень мелькнула, не понять даже куда.

Публий попытался нащупать след – нет, ничего, словно человек и впрямь испарился. Не может такого быть… неужто померещилось?.. Он помотал головой, сбрасывая наваждение.

– Что это? – пропыхтел подбежавший Веспа. – Кто это был? Я его не знаю!

– Рико, похоже, знал, – задумчиво сказал Публий. – Он что-то отдал ему. Что-то, очевидно, ценное…

– Если так, то его сейчас не найти, – Веспа покачал головой. – Я ничего не чувствую, никакого следа, даже от чар. Будто человек сразу в Дикие миры провалился.

– Только Диких миров нам сейчас и не хватает, – вздохнул бывший первый Ворон. – Впрочем, тогда бы все сошлось: Вторая битва богов, нашествие из Диких миров, как предсказано…

– А вот это уже интересно, – перебил его Веспа, указывая под ноги. – Смотрите, это ведь не часть большой фигуры, это нечто дополнительное, а связки тянутся к большой, причем основательные такие связки. Крайне любопытно проследить…

– Проследим, – посулил Публий, – но не сейчас.

Веспа открыл было рот, но ответила ему пирамида: вздохнула, как может только вздохнуть тяжеленная каменная конструкция, и будто бы слегка осела. Будто исчезло нечто, поддерживающее ее, тянущее ввысь.

Может быть, Публию показалось, но в волне силы, поднятой этим вздохом, он уловил след портальных чар и удивительно знакомые эманации.

Великий Темный, похоже, отправился куда-то по своим делам. Может, вслед за сбежавшими сущностями, пленившими Рико и его собаку, может, еще за чем-то. Выяснять это у Маррона не было ни сил, ни времени, ни возможности.

Он подозвал охрану – подбежали двое смуглых копейщиков в кожаных доспехах и десятник, преданно уставились на управляющего.

– Это, – Публий обвел рукой дополнительную фигуру, – охранять, пока не сниму или я, или сам Великий. Никого не подпускать, не позволять изменять линии. Все ясно?

– Именем великого бога!.. – как полагается, рявкнул десятник.

Публий повернулся к своему спутнику:

– А мы с вами идем в пирамиду, покуда хозяева не вернулись. Там у нас и волшебствовать получится хорошо, и измерения кое-какие с ее помощью проведем. Времени в обрез, давайте поспешим.

– Но вы рискуете! Не просчитав как следует последствия, не обдумав…

– Мы рискуем, – мягко поправил Публий. – Но разве есть какой-то другой выход?

Вдалеке уже мялся нагруженный всякими необходимыми мелочами Реххи.

– Я должен успеть помочь Араллору, – твердо сказал Маррон. – Помочь нам всем, и вам с том числе, Фабий. И еще я должен отомстить.

И расчеты, и фигура у них сложились быстро, хотя место это вгоняло обоих магов в дрожь; Публий видел, как молодой маг поеживается и передергивает плечами, как то и дело трогает правую щеку: даже созданный самим Великим Темным амулет не мог полностью закрыть его от «поцелуя ифрита» в этом месте. Здесь еще бродило эхо боевых заклятий (некоторые, вырвись на волю, не оставили бы от Сетджурны и пепла), сила еще волновалась, барельефы самого отвратного вида словно бы корчились и оживали от ее прикосновения, магам слышалось эхо невнятных криков и стенаний.

Сам Маррон почти не замечал гнетущей полутьмы заклинательного зала (удивительно просторного, учитывая множество коридоров и камор) – то ли оттого, что уже побывал внутри хаттурской пирамиды, то ли оттого, что мысленно окончил свою человеческую жизнь. Это ощущение было с ним с того мига, как он поглядел на бронзовый кинжал, инструмент, при помощи которого патриции империи умели раз и навсегда избавить себя от земных забот. Но теперь ему нужно было нечто большее: кинжал стал бы орудием бегства, отступления из безвыходного положения, трансформа – оружием последней атаки.

«Чем я тогда отличаюсь от моих несчастных коллег? – Публий болезненно ясно помнил тех, кого ему пришлось приводить в чувство после трансформы Кора Двейна. И сам себе отвечал: – Тем, что я это делаю не ради себя. Не ради карьеры в Ордене, не ради славы, не ради обретения собственного могущества, а ради