Магия крови - Ник Перумов

Для чего-то Шаарте – или тем сущностям, что приняли вид маленьких орчанок, – был нужен этот гнев, этот необдуманный порыв. Потому Публий бежал и бежал к пирамиде, и вела его надежда, что Темный если не спасет орку, то сделает хоть что-то для ее вызволения. Не потому, что Шаарта важна была для Древнего бога, – для него все прочие, смертные и бессмертные, не имели ни имен, ни лиц, ни значения, – а потому, что он мог… да, скорее всего, именно так. Он мог отвлечь от нее врагов.

Публий бежал, а за ним бежали люди, и к пирамиде в конце концов притекла большая и разношерстная толпа, остановить которую не смогла даже выставленная вокруг лагеря стража. Впрочем, за Публием охрана все-таки увязалась.

Однако ничего нового вокруг не происходило. Великий Темный скрылся внутри, сила пришла в движение, громадная магическая фигура, выстроенная трудом многих чародеев, духов и божков, наполнялась силой, вспыхивала и пригасала, но что это значило, Публий Маррон понять не мог. А потому, чтобы хоть чем-то заняться, он принялся обходить лагерь, везде, где можно, внося в возникшую сумятицу порядок.

Тогда-то он и наткнулся на этого мага из Совы, мимолетно знакомого по встрече у стен Северной Твердыни.

Тот сделался еще бледнее и худее, только глаза горели, будто его изнутри жгло какое-то знание, а правую половину лица уродовал «поцелуй ифрита». Публий вновь ощутил, как в нем сама собой проступает еще одна привычная маска – первого Ворона, «без пяти минут магистра», чиновника для особых поручений при императоре Цельсе.

А может, это вовсе и не маска, а наконец сам он, Публий Каэссениус Маррон, уже немолодой и многое повидавший маг, для кого, тем не менее, империя и император оставались превыше всех и вся? И Ордена тоже, конечно, – потому, что и они тоже были империей…

Так что он попросту забрал этого мага, Веспу, и повел его обратно в город, в тот дом, что ему любезно отвели для жительства и работы. Выдал ему амулет, принимающий на себя возмущения «поцелуя ифрита» и велел носить не снимая, кликнул слуг, чтоб несли еду и легкое вино, – словом, вошел в роль радушного хозяина, и только теперь, кажется, странная раздвоенность его отпустила.

– Как я вам благодарен, – частил юноша, наворачивая рис с вялеными фруктами. – Я уж думал, придется мне до конца жизни тут фигуры чертить, а я не могу этого себе позволить… Понимаете, уважаемый Маррон, мне нужно вернуться в Корвус, очень-очень нужно! Орден мой погиб, и только я…

– Как погиб? – изумился Публий. – Я знаю об экспедиции на Скаламирр, но у командующих был четкий приказ: имперских магов не трогать, к Пяти Башням даже не приближаться. Ведь все равно сейчас чародеи Корвуса беспомощны и не способны нанести войскам Великого Темного никакого урона…

Молодой маг смущенно заерзал.

– Да понимаете, досточтимый… Дело в том, что мы кое-что смогли и урон таки нанесли.

Публий воззрился на него с искренним удивлением.

– Я о чем и начал говорить! – горячо продолжал Веспа. – Мы смогли… Мы с нашим магистром рассчитали универсальную поправку. Очень сложную, да, но если ее применять, то никакие магические штормы нам будут не страшны! Но, увы, мы пришли к ней слишком поздно. Когда ваши войска… – юноша споткнулся, но тут же поправился: – Войска Темного бога подошли к Скаламирру, мы решились на Обряд обрядов. Ничего другого просчитать мы бы уже не смогли…

Публий охнул. И тут же вспомнил собственное заклятие, Зов Ворона, едва его не убивший.

– И мы почти довершили обряд, – горько закончил Веспа, – но в наши чары вмешались некие маги… не знаю даже, как их и назвать… Они были так сильны, что мы ничего не смогли им противопоставить. А Хранители уже явились на зов. Я сам их видел, Маррон, сам!.. – Публий готов был поклясться, что в голосе молодого мага звучали слезы. – Но они, те, кто вмешался, их… кажется, пленили.

– Пленили? Хранителей?

– Я так думаю. – Веспа повесил голову. – Сам я не видел, я больше ничего не помню. Пришел в себя на невольничьем корабле… Но вот сила, текущая вокруг, она изменилась. И это ощутил не только я.

– Почему же я не почувствовал?.. – пробормотал Публий, но уже понял почему. Со вчерашнего утра он был попросту не в себе и ничего почувствовать не мог. Да и та магия, которой он пользовался, – ее пропускал через себя Великий Темный, после его воздействия никаких посторонних эманаций уже не оставалось.

Рассказ Веспы звучал, конечно, более чем невероятно.

Но разве все происходившее с Публием с тех пор, как он покинул Арморику и отправился на Дальний Север, – разве все это не было невероятным?..

– А что вы делаете здесь, досточтимый Маррон? – спросил в свою очередь молодой маг. Он доел рис, допил вино и заметно порозовел. – Как вышло, что вы… э… на службе у наших вра… э… в общем, здесь?

Публий вздохнул.

– Вы же помните, что случилось на Севере, Фабий. Вы помните трансформу, помните, что стало с чародеями Орденов?.. И помните, что не все из них пошли по этой дороге, верно? Я здесь – с позволения и одобрения всех магов Корвуса, оставшихся, как бы это лучше сказать… людьми. А также с позволения, – Публий скупо улыбнулся, – самой местоблюстительницы императорского престола, Куртии Фимбрии Перпенны. Я верно запомнил ее имя?

Веспа кивнул. Как-то он резко побледнел при этих словах…

– Да, мне и впрямь посчастливилось занять место управляющего делами при Великом Темном, и я честно исполняю эту работу. Но я еще и наблюдаю, выжидаю и отправляю донесения. Когда могу, разумеется. Так что мы с вами, – Публий развел руками, – в каком-то смысле товарищи по несчастью.

Веспа некоторое время молчал, потом тихо сказал:

– Как получилось, что нас осталось так мало? Что будет теперь с Корвусом? Со всем Араллором? С людьми?..

«Ничего хорошего», – подумал Публий, но не смог произнести этого вслух.

А в следующее мгновение сила вздрогнула, пошла тонкой щекочущей рябью – и сразу снаружи раздались взволнованные крики.

Маги подскочили к окну: в ясном летнем небе над темным конусом пирамиды, торчащим из-за крыш, с хлопками лопались порталы. Оттуда выныривали человеческие фигурки, лихо планировали вниз и исчезали где-то там, в нагромождении стен и палаток.

Веспа совсем побелел и вцепился Публию в запястье:

– Это они! Они! Далеко, но я их узнал!..

– Кто «они»?

– Они!