Дорога к фронту - Андрей Львович Ливадный

— А если нет? — тут же прищурился Иверзев.

— Фугасный заряд без прямого попадания, особого вреда среднему танку не причинит! — резко ответил ему капитан. — Но Скворцов видел топливозаправщики и грузовики с боеприпасами. И он прав: если установить контактные взрыватели и бить залпом, то даже попадания в район опушки изрешетят осколками все укрытые поблизости небронированные машины. Других вариантов я не вижу, — подытожил Земцов, вняв моим доводам и соображениям. — Взлетать будем группой. Сначала я, следом Демьянов и Синченко. Затем Скворцов и Захаров. «АНО» не выключать. После штурмовки сразу набираем высоту и идем на восток.

— Уходить за линию фронта с неизрасходованным боекомплектом пулеметов? — неожиданно вскинулся Иверзев. — Когда лесные дороги забиты вражескими колоннами⁈ Это, на мой взгляд…

— Товарищи, идите готовиться к вылету! — прервал его Земцов.

Мы вышли под моросящий дождь, а он остался. О чем шел разговор между ним и начальником штаба, мы так и не узнали, но командир задержался ненадолго. Думаю, на пару крепких слов.

* * *

Мой пятый фронтовой вылет.

Дальнего края взлетно-посадочной полосы почти не видно. Морось дождя проникает в кабину. Фонарь открыт, на разбеге пришлось выглядывать вправо, чтобы выдержать направление.

Взлетел.

Впереди и выше вижу проблески навигационных огней. Пристраиваюсь в пеленг. Нервничаю, ибо полеты в строю никогда не были моей сильной стороной. Если честно я их всегда избегал.

Закрываю фонарь кабины. Нервы натянуты в струну. Ручкой управления работаю осторожно. Идем на сверхмалой высоте. Постоянно приходится следить за скоростью, подстраиваясь под звено «И-16».

Почему командир не взлетел на третьем исправном «МиГе», могу лишь догадываться. Скорее всего у него очень мало летных часов на этой машине. Учитывая все риски, я его понимаю. «Ишачком» он владеет мастерски, — воевал на нем еще в Испании. Демьянов с Синченко тоже держатся уверенно, несмотря на плохую погоду. А вот нам с Ильей приходится туго. «МиГ» на скорости двести пятьдесят километров в час ощущается тяжелым, неповоротливым. Хочется дать газ, но нельзя ломать построение.

Линию фронта прошли на бреющем, затем сделали небольшую горку, взмывая над деревьями.

Теперь внизу простирается лесной массив. Дорога, ведущая к совхозу «Коммунар» отнюдь не магистраль, а тривиальный проселок, петляющий, как сложилось исстари. Если говорить образно: как ехал когда-то мужик на телеге, так и осталось.

Бездонное накануне небо сегодня превратилось в тесную прослойку дождливой мглы между низкими облаками и проносящейся внизу землей.

При взгляде сверху фронтовая дорога похожа на мокрую стальную змею — по ней движется нескончаемый поток техники, в основном грузовиков и легкобронированных машин. Там хватает зенитных пулеметов: трассеры то и дело режут мглу, но огонь ведется беспорядочный, навскидку.

Двадцать километров мы преодолели за четыре с половиной минуты. Скорость по приборам возросла до двухсот семидесяти. Ведущий «И-16» качнул крыльями: «Делай, как я»!

Лесной массив оборвался давней вырубкой. Дальше начинаются поля и постройки. В отдалении блеснула водная гладь. Это первый из ориентиров: совхозный пруд. Левым виражом ложимся на заранее известный курс. Теперь идем почти крылом к крылу, с небольшим разрывом межу машинами.

Внизу показался тракторный двор!

На самом деле все происходит намного быстрее, чем поддается описанию. Промелькнули и исчезли мокрые крыши длинных одноэтажных зданий, а из дождливой мглы прорезался контур водонапорной башни. Высота по прибору: пятьдесят метров!

На миг наша неполная эскадрилья озарилась огнем, став похожей на стаю фантастических птиц.

«Эресы» залпами ушли из-под крыльев. Беря ручку на себя, я успел заметить плотные группы разрывов. Почти все неуправляемые снаряды легли под сень пограничных деревьев, вырвав всплески пламени и… ничего более!

Танков нет! Ушли! Проклятье!..

Берем курс на восток. Под нами снова лес. Настроение так себе. То и дело чуть привстаю, насколько позволяет привязная система, пытаюсь осматриваться, но на скорости дождливая хмарь сливается в сплошную муть, не позволяя рассмотреть детали.

Еще пять минут, но теперь уже в обратном направлении. Линия фронта внезапно и четко обозначилась отсветами разрывов. Артподготовка?

Точно.

Значит немцы скоро пойдут в атаку. Мы не успели! Танки заправились и выдвинулись к переднему краю. Наверняка где-то под сенью деревьев есть не обозначенные на карте лесные дороги, по которым они смогли быстро сменить дислокацию!

Садимся без положенных по летным наставлениям маневров. На довоенном полевом аэродроме две полосы, расположенные под углом друг к другу. О порядке действий условились заранее.

Вскоре командирский «И-16» закончил пробег, съехал на рулежку, и сразу развернулся.

Я тоже сел. Открываю фонарь кабины, глушу мотор, и в наступившей тишине слышу, как старшина Потапов, выслушав Земцова, зычно командует:

— Оружейники, ко мне!

Дождь ненадолго прекратился. Со стороны передовой теперь отчетливо доносятся громоподобные раскаты. Несколько шальных снарядов с большим перелетом ложатся в километре от аэродрома.

Механики и техники уже подле машин. Снимают «флейты»[10], крепят бомбовые держатели. Разбрызгивая лужи, едет полуторка. Группа бойцов из батальона аэродромного обслуживания бегом выдвигается к капонирам, где стоят неисправные самолеты.

— Что они делают? Зачем? — ко мне подошел Илья. Мокрый от дождя, злой, — опять не закрывал фонарь кабины!

Присматриваюсь.

Бойцы поочередно приподнимают хвосты «ишачков», разворачивают самолеты носом к линии фронта, а затем под хвостовую часть подводят дополнительные опоры, сооружая их из пустых снарядных ящиков.

— Аэродром надо оборонять, если фашисты прорвутся! — ответил я.

— Как оборонять? — не понял Захаров.

— Ну хотя бы пехоту можно будет отсечь из «ШКАСов».

Илья лишь зло выругался. На самом деле пулеметные точки из неисправных самолетов — так себе решение. Оружие-то курсовое. Может бить только в одном направлении.

Из штабной палатки выскочил Иверзев. Начальник штаба бледен. Всю кажущуюся интеллигентность растерял, кроет бойцов матом:

— Отставить! Прекратить! — орет он.

— А что делать-то⁈ — спросил долговязый сержант.

— На стоянке есть три разбитых «ТБ»![11] — старший лейтенант нервно жестикулирует. — На них установлены спарки авиационных «Дегтяревых»! Снять и оборудовать нормальные огневые точки!

— А он молодец, соображает, — к нам подошел Демидов.

— Вань, а что командир думает? — спросил я.

— Подвешиваем бомбы и взлетаем, — сообщил он. — Если прорвут фронт, куда нам податься?

— Не понял? — Синченко задержался у своего «ишачка» и, спеша к нам, услышал только последнюю фразу. — А Ржев? Там же есть аэродром!

— А самолеты? — задал встречный вопрос Иван. — Самолетов-то на нашем аэродроме полно! Сжечь? Такого приказа не поступало. Бросить? Тоже нельзя.

— Так что делаем? — переспросил Николай.

— Летим на прикрытие войск, — ответил ему Демидов.

Я взглянул на небо. Дождь вроде бы прекратился, вокруг немного просветлело. Облачность поднялась чуть выше. Примерно