Дорога к фронту - Андрей Львович Ливадный
По опушке хлестнули выстрелы. Теперь пули свистят у нас над головами. Немцы (сколько их понятия не имею, не видел) переключились на вполне конкретную угрозу.
Мы с Панфиловым дотащили старшину до густых зарослей папоротника, ковром раскинувшегося под соснами, и одновременно рухнули навзничь, не в силах даже пошевелиться.
Потапов жив. Постанывает.
Что-то оглушительно рвануло. Я с трудом перевалился набок, приподнял голову. Пред глазами опять все плывет.
Над неубранной пшеницей стелется черный дым. Вспыхнул немецкий мотоцикл. Огонь быстро перекинулся на хлебные колосья, распространяясь гудящим валом.
Трескуче рассыпаются винтовочные выстрелы.
— Отходим! Трофимов прикрывай! Остальным вглубь леса! — в поле моего зрения появился Ломейкин. Могучий он все-таки мужик, — худой, но жилистый.
Снова заговорил «Дегтярев», однако бой быстро угас. Немцы, понеся ощутимые потери, на рожон не полезли. Горящий хлеб и стелящийся вдоль земли дым затрудняет им преследование. Да и соваться в лес им страшно.
— Товарищ капитан, отойдите! Дайте взгляну! — в поле размытого зрения промелькнула девичья фигурка.
— Товарищ старшина, глотните! — Веселова протянула Потапычу фляжку, но, видя, что он совсем плох, сама запрокинула ему голову и насильно влила в рот какой-то настой. — Сейчас полегчает. Это спиртовой экстракт боярышника, — зачем-то пояснила она.
Я сижу, восстанавливая дыхание.
— Ну, вот и свиделись, — Ломейкин дружески хлопнул меня по плечу, цепко наблюдая за обстановкой.
Господи, как же я им рад! Удивительно, насколько близкими могут стать незнакомые люди, с которыми общался-то всего ничего. Но ты им веришь, ты их знаешь, и свинцовая безнадега окружения вдруг отпускает.
— Старшина, докладывай, — капитан Панфилов уже отдышался.
— Сломил нас немец, — скупо ответил старшина. — Держались сколько могли. Затем пришлось отступать в лес. Орудия все разбиты, гранаты закончились, у «КВ» все снаряды вышли.
— Танк на ходу?
— Куда там, — махнул рукой Никита. — Обе гусеницы перебиты и башню заклинило. Он один против немцев считай часа три держался. Затем наши его подорвали, когда их пехота подползать стала.
— Экипаж?
— Только механик выжил. Контужен сильно.
— Сколько человек в сводном отряде?
— Девятнадцать. Все что осталось от батальона.
— Кто командует?
— Теперь вы, наверное. Я что мог сделал.
— Раненых много?
— Тяжелых нет, — понурил голову старшина. — Все держались до последнего. Пока фашисты к траншеям не прорвались.
— Понятно. Что посоветуешь? — Панфилов снова меня удивил простотой общения.
— Отойдем глубже в лес и там встанем до утра. Людям нужен отдых. Затем к своим будем пробираться. Лучше через чащу. Фронт прорван, но на какую глубину, не знаю.
— Хорошо. Так и поступим. Отводи людей.
* * *
Лишь через пару часов, уже на закате, когда под кронами деревьев начали стремительно сгущаться сумерки, мы нашли подходящее место, — небольшой островок посреди болот. Выбор места для временного лагеря обусловлен двумя причинами: во-первых, островок сухой и густо зарос кустарником. Во-вторых, на окружающем его болоте раньше добывали торф, — топь глубокая, пройти можно лишь по нескольким старым подгнившим гатям, подле которых старшина сразу же выставил дозорных.
Всего нас тридцать два человека. По пути к группе прибились еще несколько окруженцев, во главе со старшим лейтенантом Сироткиным. Среди красноармейцев я заметил Солодова. Уже не в первый раз встречаемся.
— Пошли, Скворцов, поговорить надо, — Панфилов кивком указал на небольшой узкий мысок земли, вдающийся в черную, поблескивающую в лунном свете воду. От меня не укрылось, как капитан снял свой «ТТ» с предохранительного взвода, и ситуация сразу же приняла непонятный оборот.
Место узкое, от лагеря отдаленное. Если он по каким-то причинам решил в меня стрелять, то никто ничего не увидит. А капитан потом расскажет любую историю. Проверять его слова никто не станет.
— А в чем, собственно, дело? — я тоже незаметно поставил свой «ТТ» на боевой взвод.
— Надо кое-что прояснить, — он дошел почти до уреза воды и остановился.
Молчим. Непонятное напряжение витает в воздухе.
— Значит так, лейтенант, — Панфилов обернулся. — Я сейчас задам тебе один вопрос. На ответ даю секунду. Задумаешься, — пеняй на себя. Отвечать односложно, либо «да» либо «нет».
Ничего не понимаю. Что за муха его укусила? Вроде показался нормальным мужиком… Сейчас затянет обычную для НКВД песню?
— Знакомо тебе слово «интернет»? — неожиданно спросил он.
Меня как током шарахнуло.
— Секунда! — капитан сверлит меня немигающим взглядом.
— Да, знакомо! А тебе? — «ТТ» уже у меня в руке.
Панфилов даже не вздрогнул. Только внимательно посмотрел мне в глаза и сухо потребовал:
— Рассказывай. Все как было. Без утайки. Ствол можешь убрать, надеюсь не понадобится.
— А ты, вообще, кто? — вырвалось у меня.
— Конь в пальто. Сначала ты.
— Ну, ладно, — я присел на почерневший пенек.
Почему не стал упираться? Ну, скажем так, носить все в себе тяжело. Особенно после того, как сбил немца с зубастым смайлом на фюзеляже. Сыграл ли термин из моего времени роль некоего пароля? Нет. Капитан мог услышать его из уст такого же «попаданца». И вообще, Панфилов вполне мог оказаться самым настоящим офицером госбезопасности, но я все же решил рискнуть. Раз он правильно задал ключевой вопрос, значит в теме.
— В общем-то все случайно вышло… — сказал я, а дальше вкратце обрисовал обстоятельства своего появления тут.
Он выслушал внимательно, не перебивая, затем попросил:
— Дай взглянуть на твое устройство переноса.
— У меня его нет. Отдал младшему лейтенанту Захарову. Это ведь он ко мне накануне Дня Победы пришел, ты ведь понимаешь?
— А кровь ты с чего оттирал? — прищурился Панфилов.
— Это? — я достал из нагрудного кармана кругляш с впаянными в него микрочипами. — Это я у сбитого немецкого летчика забрал.
Панфилов почему-то сильно побледнел.
— Вот же твари… — хрипло выдавил он. — Значит, все же начали… Ну ладно.
— А меня в курс дела введешь?
— Введу. Помощь твоя понадобится. Больше мне особо доверять некому.
— Так ты тоже⁈ Из моего времени⁈
— Да. Но тут по доброй воле. Вернее сказать — с заданием. Вот только связь потерял, и последние пару дней работать приходится вслепую.
— Игнат, давай-ка теперь ты мне все расскажешь, идет? — я поставил «ТТ» на предохранительный взвод и вернул оружие в кобуру.
— Опасно с патроном в стволе носить, — обронил он.
— Сам разберусь, — ответил я. — От темы не уходи.
— Да я и не собирался.
* * *
Рассказ Панфилова удивил и одновременно зацепил меня своей простотой. Он говорил буднично, словно тема не являлась архисложной.
— В недавнем прошлом, — он усмехнулся, понимая, как абсурдно прозвучала фраза, —
