Дорога к фронту - Андрей Львович Ливадный

Иван помрачнел.

— Не видели мы никого на обратном пути, — он стянул шлемофон.

— Что сразу о плохом-то? — неожиданно взъелся Синченко. — Может у самой земли ушли. Дотянули до наших. Или выпрыгнули.

Его досада понятна, но мы все хорошо знаем каковы шансы у тихоходного «ТБ» под огнем множества зениток, прикрывающих важный транспортный узел.

На командном пункте мы застали Земцова, Иверзева и незнакомого капитана из особого отдела.

— Товарищи офицеры, — он, не чинясь, представился, сразу сняв недоумение и вполне понятное напряжение момента. — Оперуполномоченный второго отдела, капитан госбезопасности Панфилов. Игнат Валерьевич. Конкретно сейчас отвечаю за эвакуацию матчасти вашего аэродрома. Если возникнут вопросы, обращайтесь, — он высказался коротко и по существу.

Мы тоже представились, по очереди.

— Товарищ капитан госбезопасности, разрешите обратиться к командиру эскадрильи? — спросил я.

— Валяй, Скворцов. Наслышан о тебе, — капитан с усмешкой взглянул на Иверзева, а затем как-то непринужденно, по-свойски присел в сторонке. Будто его тут и нет.

Я доложил о результатах вылета. Земцов внимательно выслушал, уточнил несколько моментов, а затем скупо подытожил:

— Молодец, Скворцов. Одной фашистской тварью меньше. Пехота сбитого подтвердила. Как и вашего «Юнкерса», — он кивнул Демьянову и Синченко. — А теперь к текущему положению дел. Немцы с утра прорвали нашу оборону по флангам. Фактически мы оказались в котле. Топлива на аэродроме почти не осталось и подвоза, как понимаете, не будет. Исправные машины приказано перегнать на Ржевский аэродром, остальные сжечь. Склады боеприпасов и другую материальную часть подорвать. За это отвечает капитан Панфилов и его бойцы. — Потапов!

Старшина встал.

— Докладывай!

— Три «И-16» готовы к взлету. На них можно вывезти штабную документацию.

— А «МиГи»? — уточнил Панфилов.

— Два вскоре будут готовы к вылету. Один придется разукомплектовывать. Без этого другие машины не подлатаем.

Панфилов и Земцов переглянулись.

— Хорошо, действуй, — приказал командир. — На «МиГах» полетят Скворцов и Захаров. Демьянов, Синченко и старший лейтенант Иверзев взлетают на «И-16». Справишься, Прохор Иваныч?

Начштаба лишь сухо кивнул.

— В таком случае — готовьтесь к взлету.

— А вы, товарищ капитан? — не выдержал Николай.

— По земле буду выбираться. С батальоном обслуживания, — нехотя ответил Земцов.

— Командир должен вести эскадрилью, — Панфилов все же вставил слово. — Займешь место Иверзева. И это не обсуждается, товарищ капитан.

* * *

Звено «И-16» взлетело минут через десять. В машины загрузили мешки с документами. Ума не приложу, кому может понадобиться столько бумаг?

Следом пришел черед Захарова. Он не хотел взлетать один, несколько раз обращался к Иверзеву, но начальник штаба, удрученный своей судьбой, лишь отмахнулся, а у Панфилова своих забот хватает. Приданные ему бойцы (в основном бывшие окруженцы), вместе с батальоном аэродромного обслуживания сейчас загружают в полуторки запасные части, снятое с самолетов вооружение и боеприпасы.

Мой «МиГ» все еще не готов к вылету. Как оказалось ободранным рулем направления и пробоиной в фюзеляже я не отделался. Незначительные с виду, но опасные в эксплуатации повреждения получили несколько тяг механизации правого крыла, а их замена требовала времени.

В конце концов Илье пришлось взлетать.

Вот так на какое-то время разошлись наши фронтовые дороги, только я об этом пока не догадывался.

Досадуя на нерасторопность техников и остро переживая свое вынужденное бездействие, я наскоро перекусил и вышел на окраину летного поля, с тревогой посматривая на запад и вслушиваясь в звуки отдаленной канонады, доносящейся с флангов.

На нашем участке фронта пока нет признаков серьезного боя, но зато в небе отчетливо разлился многоголосый басовитый гул.

Вглядываясь, я различил как минимум три эскадрильи немецких бомбардировщиков, идущих на восток. Досадно в такой момент оставаться на земле.

Не находя себе места, снова возвращаюсь к капонирам. На дальней стоянке уже занялся огонь, — это бойцы капитана Панфилова уничтожают оставшиеся там машины. Больно видеть, как пламя охватывает «ишачков», которые еще можно было бы вернуть в строй при других обстоятельствах.

— Потапыч, ну что? — оборачиваюсь. — Может помочь чем?

— Не торопи. Скоро закончим, — ответил старшина, и в эту минуту, стирая неопределенность, вдруг раздался чей-то громкий крик:

— Танки!

[1] Бронебойно-зажигательный трассирующий.

[2] Climb — набор высоты (жаргонное).

[3]Двигатель МиГ-3 может работать на форсированном режиме до 10 минут.

[4] В среднем человек может прожить без воды три-четыре дня. Скворцов в любом случае должен был бы почувствовать признаки критического обезвоживания, находись он в «ви-ар».

Глава 9

Небо сегодня чистое. Августовское солнце уже начало клониться к горизонту, но до заката еще несколько часов.

Издалека резануло несколько пулеметных очередей. Я машинально пригнулся.

Укрытия для самолетов, называемые капонирами, — это укрепленная бревнами п-образная земляная насыпь. На скатах проросла трава. Легкий ветерок покачивает пожухлые былинки, — сознание причудливо выхватывает из окружающего мимолетные, ничего не значащие образы.

В руке «ТТ». Ни о чем, против танков и пехоты.

Я привстал, выглядывая поверх импровизированного бруствера, и сразу же заметил их — легкие «Panzer-2»[1], а чуть поодаль, в тылу перебегающей немецкой пехоты увидел силуэт «тройки», поворачивающей башню в сторону летного поля.

Рявкнула танковая пушка. Осколочно-фугасный разорвался в районе мастерских, разметав сложенные там пустые ящики.

Неподалеку заговорил спаренный авиационный «Дегтярев». Звук отчетливо отдает ритмичным металлическим лязгом. Немецкая пехота залегла, но экипажи прорвавшихся к аэродрому танков угрозы для себя не видят, действуют методично.

Мою мысль: «бежать к „МиГу“ и попытаться взлететь, невзирая ни на что», пресекла очередь из автоматической двадцатимиллиметровой пушки. Самолет вздрогнул, вбирая попадания, и сразу же вспыхнул.

Виляя между разрывами, по летному полю несется полуторка. От укрытия к укрытию перебегают бойцы из взвода охраны. Двое тащат сферические ампульные заряды с зажигательной смесью[2], предназначенные для сброса со штурмовиков, но до немецких танков слишком далеко, они расстреливают аэродром с безопасного для себя расстояния.

«Дегтярев» внезапно захлебнулся и смолк. Еще один выстрел немецкой «тройки» настиг наш грузовик, — тот опрокинулся и загорелся. Боеприпасы, загруженные в кузов, начали детонировать.

Густой, стелющийся вдоль земли дым быстро затянул аэродром. Редкие винтовочные выстрелы не дают никакого представления, организована ли оборона? Скорее всего сопротивление взвода охраны и людей капитана Панфилова уже сломлено. Где старший лейтенант Иверзев, понятия не имею.

Укрываясь за насыпями капониров, я сгоряча решил добраться до позиции нашего спаренного пулемета, но в момент очередной перебежки рядом ударил взрыв. Помню столб пламени, горячий ошеломляющий толчок и внезапную, ватную тишину. Дымящиеся комья земли беззвучно падают вокруг. Тщетно пытаюсь привстать. Перед глазами плавает багряная муть.

Контуженное сознание отказывается работать. Рваный прогорклый дым стелется клочьями. Понимаю, что упал навзничь и хватаю ртом загустевший воздух, но дышать получается через раз.

Глухота отпускает медленно.