Королевская кровь - Дэниел Абрахам

– Я слышала о ней от магистра Иманиэля, – ответила она не моргнув глазом. – Сделку оформляли через ванайский филиал, если не ошибаюсь?

Комме Медеан поджал губы, словно в задумчивости:

– Кажется, да. Теперь, когда вы сказали, припоминаю.

Опасность – одна из многих – миновала.

– Этот ваш новый регент, – сменил тему Паэрин Кларк, – Гедер Паллиако. Я о нем почти не слыхал. Странно, что на такую должность не назначили лицо более известное.

– Надеюсь, вы не меня подразумеваете? – спросил Даскеллин. – Нет, отец Паллиако – виконт. Ничем не примечательный. О сыне, правда, такого не скажешь. Он подавил вооруженный мятеж, раскрыл заговор Фелдина Мааса. Есть серьезные подозрения, что нынешняя война – его личная затея с самого начала.

– А что он за человек? – спросила Чана, картинно подмигивая в сторону Китрин. – Говорят, неженатый.

Все засмеялись – как и положено после такой реплики.

– Он сильная личность, – продолжал Даскеллин. – Паллиако происходит из семьи, находящейся почти за пределом придворного круга, и это делает его весьма независимым. У него собственные мысли. Собственные планы.

– Честолюбив? – спросил Комме, взламывая раковину моллюска и вытаскивая сердцевину.

– По-видимому, – ответил Канл. – Его вначале недооценивали. Теперь это случается все реже. Его неофициальный покровитель – Доусон Каллиам, и мне кажется, Доусон сейчас чувствует себя так, будто вскочил верхом на бегущего тигра.

– Плохо иметь такого врагом, – заметил Паэрин.

– Весь регент в одной фразе, – кивнул Даскеллин. – Соблаговолите кто-нибудь передать мне вон то вино, я свое допил.

– Да что вы! – в деланом ужасе воскликнул Комме Медеан. – Мы такого не потерпим!

Ужин затянулся допоздна. Беседа вилась вокруг чего угодно – искусств, политики, дорожных неудобств. Никто не держался формальностей, то и дело летали шутки и истории из жизни. Вино было отменным, Китрин объяли тепло и радость; осмелев, она давала себе чуть больше воли, чем сама бы сочла разумным. Даскеллин, уходя, пожал руки всем мужчинам, Комме Медеана обнял по-братски, а Китрин поцеловал в губы, – видимо, и сам захмелел больше положенного.

Потом слуги убрали со стола и принесли табурет для больной ноги Комме – за вечер суставы заметно распухли, однако при Даскеллине он не показывал виду, что боль его беспокоит. Никто больше не расходился, все уселись по местам, Китрин тоже осталась.

– Ну как? – спросил Комме совершенно трезвым и ясным голосом. – Кто что скажет?

– Регент непредсказуем, – начала Чана. – Даскеллин его недолюбливает.

– Но при этом побаивается, – добавил Паэрин Кларк.

– Разве? – переспросил Лауро. – Он ведь говорил о Паллиако хорошее.

– Нет, – вмешалась Китрин. – Боится. И есть еще что-то, я до конца не поняла. Его чем-то смущает война, хотя Антея побеждает. Почему так?

Китрин охватило странное чувство. Все детство она провела в похожих разговорах с магистром Иманиэлем, Кэм и Безелем. Анализ, споры, обсуждения. Препарирование. А теперь она сидит в незнакомом месте с другими людьми – и чувствует себя совершенно в своей стихии.

– То ли он считает, что Астерилхолдом дело не кончится, то ли ожидает, что из-за войны сдвинется баланс власти при дворе, – предположила Чана. – Вы видели, как он занервничал, когда я пошутила насчет неженатого регента?

– Думаешь, там планируют политический брак с Астерилхолдом? – спросил Комме. – Объединение?

– Мне кажется, он об этом задумывается, но перспектива ему нежеланна, – ответила Чана. – Нет ли у него дочери?

– Есть, – кивнул Паэрин. – Как раз подходящего возраста.

– Ну вот, – заявила Чана так, будто этим все решилось.

– Не знаю, – покачал головой Комме. – Мне кажется, там нечто большее. Что нам известно о союзниках Паллиако?

– Почти ничего, – ответил Паэрин. – У него репутация книгочея. И религиозного неофита.

– Религия? С этим могут быть осложнения. Королю Тракиану стоит послать в Антею группу своих людей, – высказался Комме. – Навести справки при дворе. Эта нынешняя война оборачивается для Антеи на редкость удачно. Хорошо бы вызнать, распробовал ли Паллиако вкус крови. Если Астерилхолдом война не ограничится, немалое количество расчетов окажутся недействительными.

– Я поговорю с его величеством, – предложил Паэрин Кларк. – Вполне уверен, что он того же мнения. Вряд ли стоит затевать что-либо официальное. Уж точно не нужно посольство. Просто отправить десяток влиятельных придворных. Несколько крупных негоциантов.

– То есть тебя, – раздраженно вставил Лауро.

– То есть меня, – подтвердил Паэрин Кларк. – У меня есть знакомые в Антее, которых не мешало бы навестить. Может, что-нибудь выяснится.

Китрин обнаружила, что кивает, однако мысли ее были далеко. Винные пары слегка мешали, но только слегка. «Вам не хватает опыта, – звучали в ушах слова Паэрина Кларка. – Это не упрек, это попросту факт». Как будто правда не может быть упреком. На дне сознания что-то шевельнулось. Дерзить сейчас не время, нужно показать взрослое мышление. Это ей под силу.

Китрин кашлянула и подняла руку – как школьница, просящая внимания. Комме Медеан кивнул.

– Если позволите, – сказала Китрин. – Когда ваша группа отправится в Кемниполь, я бы тоже хотела поехать.

Гедер

Кингшпиль гудел от усердия, как муравьиная куча. Слуги, работники, торговцы сновали по священнейшим чертогам Антеи стремительнее обычного, голоса раздавались громче. Гедера не оставляло ощущение, будто в любой миг может грянуть то ли песня, то ли битва. И так было не только в Кингшпиле. Стоило Гедеру появиться на пиру или на танцевальном вечере, его преследовало то же чувство. Все придворное пространство вибрировало мощной, едва сдерживаемой энергией. Весь Кемниполь готовился к празднованию, когда Леккан, король Астерилхолда, неминуемо покорится лорду-маршалу Каллиаму и короткая – всего на месяц-другой – решительная война закончится триумфом Рассеченного Престола.

Гедера из-за этого преследовало беспокойство. Не то чтобы он не ждал победы. Каждый день появлялись новые гонцы и новые донесения, главная весть оставалась все та же: Каллиам неуклонно приближается к Калтфелю. Враг деморализован и отступает. Жрецы паучьей богини способствуют успеху. Боевой дух армии на высоте, три вражеских военачальника сдались антейцам. Гедер по письмам Доусона Каллиама подозревал, что между командующим и жрецами есть некие трения, однако дело от этого вроде бы не страдало. Каллиам бывает излишне вспыльчив, так что можно, наверное, не обращать внимания.

Беспокойство же Гедера вызывали то и дело попадающиеся на глаза яркие костюмы и слуги, режущие разноцветную бумагу на мелкие лепестки, которыми потом будут осыпать публику. Видимо, к празднествам по окончании войны предпочитали готовиться заранее – город походил на плотный бутон роскошного цветка, который только и ждал нужного мига, чтобы раскрыться. Однако считать свершившейся победу, которая еще не наступила, казалось Гедеру дурным знаком. Впрочем, хотя полуспрятанные костюмы и полуподготовленное торжество немало его тревожили, еще больше