Железный Ворон - Ярослав Мечников

Она была права. Отдав книгу ректору, мы снова передавали контроль в чужие руки.

Я посмотрел на карту, на зловещий красный крест, и внутри всё сжалось.

Борьба с «Химерами»… разве это моё дело? Разве мне так необходимо этим заниматься⁈ Зачем⁈ Почему я должен в это лезть? Я просто хотел выжить…

Я тяжело вздохнул.

— Не знаю, — сказал я честно. — Ребят, я правда не знаю.

Я закрыл глаза рукой и потёр виски. Думать было трудно. Голова гудела от напряжения.

— Знаете, — я посмотрел на них, — есть такая поговорка: утро вечера мудренее. Мне кажется, нам нужно поспать. А решать уже на свежую голову. Как считаете?

Лина сразу же кивнула с облегчением.

— Я… да. Ты прав. Я совершенно вымотана. Я сейчас даже не могу думать о том, что в этой книге написано.

Дамиан тоже молча согласился. Он выглядел хуже всех, и ему отдых был нужен больше, чем кому-либо.

— Разумно, — сказал он коротко. — Но книгу лучше оставить у тебя. Твои комнаты защищены лучше.

Я кивнул.

— Хорошо. Тогда… до завтра.

Они ушли. Лина — ссутулившись от усталости, Дамиан — медленно, но всё так же прямо.

Я остался один. С книгой, полной тёмных секретов, в своей летающей в космосе тюрьме.

Я не стал её больше открывать. Я убрал гримуар в ящик письменного стола, задвинул его и, не раздеваясь, рухнул на кровать.

В этот раз сон пришёл мгновенно. Тяжёлый, глубокий, без сновидений. Сон человека, который достиг своего предела.

…

Я проснулся не от звука, а от ощущения. Ощущения яркого света на лице.

Я медленно разлепил веки. Комната была залита не мягким светом магических ламп, а ярким, почти ослепительным солнечным светом. Я с удивлением понял, что за моей стеклянной стеной больше нет бездны космоса.

Вместо неё там был… сад.

Невероятной красоты сад под огромным стеклянным куполом. Гигантские, диковинные деревья с серебристой листвой, клумбы с цветами, которые светились изнутри мягким светом, ручей, бегущий между гладких камней. Это был не просто сад. Это была оранжерея. Та самая, о которой с отвращением упоминал Дамиан. Пространство за моей стеной изменилось.

Я сел на кровати, пытаясь осознать это. На столике уже стоял завтрак и дымилась чашка с чаем. Но рядом с завтраком лежало кое-что ещё.

Это был свежий выпуск главной имперской газеты «Вестник Столицы». Газеты здесь были странными. Это был не лист бумаги, а тонкая, гибкая пластина из какого-то перламутрового материала. Текст и картинки на ней были живыми, они медленно двигались, как в моих старых «гифках».

Я взял её в руки.

Первая полоса. Крупный, витиеватый заголовок гласил:

«СЕНСАЦИОННАЯ ПОМОЛВКА! ВЕКОВАЯ ВРАЖДА ОКОНЧЕНА! ВОРОНЦОВЫ И ГОЛИЦЫНЫ ЗАКЛЮЧАЮТ СОЮЗ!»

Под заголовком была движущаяся фотография с церемонии. Я видел себя, протягивающего кубок Анастасии. Видел её удивлённое лицо. Видел отцов и ректора. Газета описывала событие в самых пафосных выражениях, называя это «триумфом дипломатии» и «зарей новой эры». Ни слова о том, что было на самом деле.

Но это была не главная новость. Я перелистнул на вторую страницу.

Там была небольшая, но заметная статья в разделе «Происшествия в Академии».

«ТРАГИЧЕСКАЯ СЛУЧАЙНОСТЬ В ЗАПРЕТНОЙ СЕКЦИИ! СТУДЕНТ ПОГИБ ВО ВРЕМЯ НЕУДАЧНОГО РИТУАЛА!»

Статья была короткой. В ней говорилось, что студент второго курса, Константин Шуйский, проникнув в Запретную секцию, пытался провести сложный ритуал и «пал жертвой собственной неосторожности». Официальная версия — несчастный случай. Упоминалось, что ректорат начал внутреннее расследование инцидента.

Ни слова о твари. Ни слова о нас. Ни слова о «Химерах». Они замели следы. Или ректор их замёл.

Я сидел с этой «газетой» в руках. Мир снаружи жил своей жизнью, не зная и десятой доли того, что произошло на самом деле.

Я смотрел на движущиеся картинки в «газете», и внутри меня медленно, но верно закипал гнев. Спектакль. Всё это было грёбаным спектаклем. Помолвка — триумф дипломатии. Смерть студента, разорванного на части тварью из другого мира, — несчастный случай.

Я чувствовал, как меня душат стены этой золотой клетки. Как давит эта ложь. Как бесит моё собственное бессилие.

— Нет! — я с силой бросил перламутровую пластину на стол. — Я так больше не могу!

Я вскочил.

— Ползать тут через камин, как крыса… Хватит!

Я больше не хотел прятаться. Я хотел действовать. Но как?

Как мне вызвать здесь кого-то? Как попасть к ректору?

Я прошёл в ванную, плеснул в лицо ледяной водой, пытаясь остудить голову. Затем, не притронувшись к завтраку, я решительно вышел из своих апартаментов в общую гостиную.

Гостиная была залита мягким светом, льющимся из купола, за которым теперь тоже был виден прекрасный сад. Было тихо.

Но не пусто.

В одном из кресел сидел Дамиан. Он не читал. Он просто смотрел в синее пламя камина. Перед ним на столике стояла чашка с чаем. Он, очевидно, тоже уже видел «газету».

Лины не было. Дверь в её мастерскую была закрыта, но оттуда не доносилось ни звука.

Дамиан, услышав мои шаги, медленно повернул голову. Он посмотрел на моё лицо и, кажется, всё понял без слов.

— Решил устроить бунт, Воронцов? — спросил он своим обычным ровным тоном. — Не советую. Стены здесь толстые. Кричи не кричи — никто не услышит.

— Откуда ты понял⁈ — я вскипел. — Ты что, менталист⁈

Дамиан невозмутимо сделал глоток чая.

— Не нужно быть менталистом, чтобы прочитать ярость на твоём лице, Воронцов. Ты предсказуем в своём бунтарстве.

— И вообще, какого хрена тут повсюду сад⁈ — я махнул рукой в сторону купола. — У меня в комнате сад! Но я в него не верю! Грёбаная иллюзия всего происходящего меня порядком достала!

Я подошёл к нему и встал прямо перед ним.

— Как. Мне. Связаться. С. Ректором? — отчеканил я каждое слово.

Дамиан медленно поставил чашку на столик.

— Связаться с ректором по своему желанию отсюда невозможно. Это часть изоляции, — ответил он спокойно. — Он вызывает нас, а не мы его.

Он посмотрел на меня, и в его глазах блеснул знакомый огонёк.

— Но… — он сделал паузу, — … есть один способ заставить его обратить на тебя внимание. Способ, который гарантированно вызовет реакцию. Очень быструю и, скорее всего, очень неприятную для