Истинный враг - Артемис Мантикор

— А это ещё кто? — недовольно спросил Скайбер.

— Бывший хозяин, «бонусного», — пояснил с улыбкой Бульдог. — Арк, напомни, а мы его боимся?

— Не особо, — ответил я. — Но он может ударить не вовремя. Например, когда мы будем держать оборону от Гона. Впрочем, я бы от плана не отказывался. Если не удастся удержаться, уйдём в другой сектор, не вижу в этом большой проблемы.

Некоторые проходчики тоже кивали в знак согласия. Хотя у многих мысль о другом секторе не вызывала азарт. Не каждый был готов, тем более после тяжёлого боя, идти навстречу неизвестности.

— Всё это мелочи, — веско сказал я. — И далеко не самая большая наша проблема.

— Ивент — мелочи? — в тёмной дымке вокруг Дориана прорезалась белоснежная улыбка. — Мне уже интересно.

— Давайте я расскажу всё с самого начала, как и хотел. Тогда многое станет понятно, — предложил я и продолжил. — Как вы знаете, мир в котором мы живём — неисправен. А его сложность намного превышает то, что было задумано его создателями. По этой причине Орден стремился всегда не к личной выгоде, а помогать в развитии проходчиков. Мы должны были развиваться, хотим мы того или не хотим. Это необходимо для выживания.

— Ну и? — скривился Метель. Я не без удовольствия отметил, что этот архитоп теперь стоял среди топов, а не сидел за столом. Похоже, надменность и пренебрежение к другим людям привели его к тому, что слишком многие его обогнали, и теперь его статус архитопа уже подвергался сомнению.

— Наш мир разрушается, — произнёс я. — И это неизбежный процесс.

— А починить нельзя? — спросил Кофа.

— Боюсь, дело в том, что нам этого не дадут сделать.

— Кто?

Я вынул три образца фрагментов, которые мне удалось добыть в Оазисе.

— Альма, выведи характеристики этих существ, — сказал я, и целестин позвала инфо-терминал юстициаров.

Высветилось описание лангольера, трипофии и землеядной улитки, за которым последовало долгое молчание. Заодно петом похвастался…

— За исключением лангольера, это слабейшие представители фауны внизу. Падальщики, которые не охотятся на своих сородичей. Остальное там гораздо хуже. Именно они и являются причиной разрушения Стены. К примеру, часть лангольеров способны пожирать барьер из системной стихии, то есть физически уничтожать любые механизмы Стены.

— Тогда почему Стена до сих пор стоит? — спросил ещё один незнакомый проходчик. Глотатель, кажется, судя по жабьей расе.

— Этот процесс занимает время. Лангольеры не едят стены сами по себе, только если за ней есть чем поживиться. Другие монстры действуют примерно так же, поэтому процесс идёт медленно. Чудовища проникают в системы Стены, как это случилось в двадцать первом секторе. Кто-нибудь из вас бывал там?

— Я был, — сказал Бульдог и несколько других проходчиков закивали.

— Их «бонусные этажи» не функционируют. Там вечная ночь и холод, а большая часть систем не работает. Сложность сектора там огромна, их пятый этаж соответствует нашему тридцать пятому где-то. Система не выдерживает тех чудовищ, что живут внутри сектора.

— И у нас такие тоже есть? — спросил Дориан.

— Да. Одно запредельное существо поглотило два из трёх Оазисов нашего сектора. В двадцать третьем и двадцать первом всё ещё хуже, чем у нас. Если в других секторах ещё остались целые Оазисы, то это лишь вопрос времени, когда к ним придут чудовища, способные сожрать даже бога. Затем неизбежно повышение сложности, обрушение центральных систем, резкое снижение числа доступных этажей, превращение в сектор смерти и вымирание. А дальше — бесконечное перерождение в других секторах смерти, покуда сама душа не сотрётся в пыль…

— И… мы ничего с этим не можем сделать? — спросил Борей. — пару сотен дней назад мы наладили связь с девятнадцатым сектором. Корректор Лысый утверждает, что Стена может быть отремонтирована совместными усилиями проходчиков.

— К сожалению, её нельзя починить, как я уже говорил. Разве что временно достичь успеха, но не решить проблемы. Для этого нам придётся сперва как-то уничтожить обитающих там существ. А это… вы видите эти фрагменты.

— А вам они как достались? — спросил Рафаэль. — Значит, сражаться всё же можно?

— Есть особые артефакты, или ультимативные способности, — пожал я плечами. — У Ордена есть копьё, которое подбирает урон под врага. Думаю, найдутся и другие похожие предметы. Но это вариант против нескольких монстров. А там — десятки и сотни тварей. Когда Орден настроит путь за пределы Оазиса, у всех будет возможность проверить свои силы лично.

— Звучит как патовая ситуация, — нахмурился архитоп лисьей расы, возможно астральный лис.

— В общем-то, так оно и есть, — сказал я. — Орден работал все эти дни для того, чтобы узнать, что нам грозит, и есть ли выход из этой западни. Раньше я не знал наверняка. Но теперь лично побывал за так называемым фильтром Оазиса. Выход только один — продолжать спускаться. Возможно, если пройти Стену до самого низа, можно будет её покинуть. Есть основания предполагать, что по другую сторону Стены возможна жизнь.

— За пределами? Уверен? Мы туда в своё время экспедиции посылали, — произнёс Базиль, один из старейших топов, некогда по ошибке спутавшийся с Хищниками.

— Я не могу утверждать это с уверенностью, но могу сказать точно, что видел, скорее всего, покрытую травой землю. И там точно не было чудовищ. Сама Стена убивает всех монстров, что приближаются к тому краю.

— А нас она так не прикончит? — спросили из рядов топов.

— Нужно пробовать, — ответил я. — Даже если попытается, у этой способности должен быть свой радиус действия. А возможно, для нас это и вовсе не будет иметь значения. Многие из присутствующих связаны контрактами или практикуют запредельные стихии, тот же астрал. И знают, что есть и другие измерения, другие миры в которые можно попасть.

— Со Стены это невозможно, тебя всё равно вышвырнет обратно, — поморщился Метель.

— А вне Стены? — спросил я. — Если мы выйдем отсюда? Да, это сложно, но для этого мы построили Лифты и продолжаем их совершенствовать. Так или иначе, сложность будет расти. Мы можем или сидеть сложа руки, или становиться сильнее, чтобы бороться, но итог рано или поздно будет один. А можем — попробовать выбраться.

25. Дороги, которыми