Последнее дело инквизитора. Полюбить Тьму - Константин Фрес
Но тот словно не слышал Тристана.
— Если б я хотел все исправить, если б я хотел смерти, я бы сам туда ушел, Тристан! Мне достало б смелости, кто бы что ни говорил. Я мог исправить все сам! Я! Только я! И сейчас все было б иначе. Вероятно, ни тебя, ни меня сейчас не было бы. Ты б тогда, давно, разнес город, поубивал всех, кого хотел, усмирил бы бунт, умывшись кровью, похныкал о той девчонке, а потом встретил бы новую, и утешился. И не было бы ни порока, ни святости, ничего. А я помер бы где-нибудь под забором, напившись дешевого пойла. Такие обычные судьбы, привычные для сына короля и для уродливого нищего… Но я не хочу такой банальной развязки!
— Чего ж ты хочешь, Жак? Зачем все это?
— Я хочу мести! Я! Хочу! Отомстить! Тебе! — проорал Жак, теряя самообладание и брызжа слюной. — За все то, что ты сделал со мной! За то, во что ты меня превратил! За мою погубленную душу! В этом твоя чертова шлюха была права — все эти годы я страдал! Я мучился, имея огромную силу и не имея возможности все исправить!
— Боюсь, Жак, эти беды ты сам призвал на свою голову, думая, что ничтожен — или же Тьма покарала тебя так. За то, что ты посмел поднять на меня руку. Тьма любит меня, Жак. Ты не знал этого?
Уродливые черты Жака исказились еще страшнее.
— Тьма служит мне! — проорал он, взмахивая косой.
— Тьма не служит никому, — парировал Тристан. Его голос слился с железным лязгом, с которым столкнулось их оружие. — Тьма это часть магии.
— Вы все умрете, идиоты! Вы не выйдете отсюда! Ты привел их на погибель! А ну, взять их!
Тени, притаившиеся в углах комнаты, вдруг задрожали и поползли, словно черный туман, по полу, превращаясь в мерзавцев и убийц, давно почивших от оставивших свои жизни на эшафотах, а теперь возвращенных к жизни нечистой магией.
Они выли, стенали и рычали, страдая от того, что сердца их больше не бьются. Они тянули свои руки к живым, желая вырвать по каплям тепло из их тел.
Жак хохотал и размахивал руками, призывая все больше и больше мертвых негодяев. Они наступали и наступали, и скоро черный меч Тристана пронзил первую тень, приблизившуюся к нему на расстояние выпада. Густав с грозным рыком разбивал ударами когтистых лап тела наступающих развеивая их в пыль, но их становилось все больше и больше. Они карабкались на плечи оборотню, вцеплялись в его шерсть, кусали его за уши, и он скулил и выл от боли.
— Как же я вас ненавижу! — выл Жак, потрясая косой. — Как ненавижу!
Алекс рванул вперед, но увяз в толпе мертвецов, ухватывающих его призрачными черными руками. Софи с воплями отбивала сына своим светлым клинком, безжалостно кромсая призраков под издевательский хохот трехногого уродца.
— Ну, иди же ко мне, — издеваясь, подзывал Тристана кривляющийся Жак, глядя, как инквизитор отбивается от толпы злобных призраков, обступающих его все гуще и гуще. — Иди! Ко мне! Попробуй меня достать! Ну! А-ха-ха-ха!
Злобные взгляды инквизитора веселили Жака. Он хохотал, словно безумный.
Его коса дрожала в его руках.
Время от времени он взмахивал ею, выкашивая около себя пустое место, словно подзывая Тристана. Но стоило тому хоть шаг сделать в сторону трехногого, как призраки снова становились перед ним стеной, и Жак буквально задыхался от смеха.
— Тащите его сюда! — проорал он вдруг, придумав какую-то новую забаву. — Тащите!
Он взмахнул косой, и перед Тристаном призрачным кругом закрутился раскрывшийся портал.
— Зачем идти в Инквизиторий? Это ведь так далеко! А если гора не идет к Магомету, то Магомет идет к горе! Но в нашем случае, кажется, все наоборот! Я буду так любезен, что провожу горку к несговорчивому Магомету, ха-ха-ха! Ты все же пойдешь туда, Тристан! — издеваясь, крикнул Жак. — А почему нет? Посмотришь на собственную казнь! Это очень поучительно! А попытаешься предотвратить — что ж, не станет никого из этих вот дураков, которые дерутся сейчас против меня! А-ха-ха-ха! Может, оно и к лучшему! Может, им не придется погибать страшной смертью, которую я им приготовил! Тащите, тащите! Иди сюда, Тристан!
Жак вдруг замолчал и надсадно кашлянул, харкнув кровью, как старый чахоточник. На лице его выписалось удивленное выражение, будто он очень удивлен тому обстоятельству, что некий предмет встал у него поперек горла и мешает ему дышать. Он кашлянул еще, обдав брызгами крови все вокруг, и вздрогнул, будто что-то невидимое как следует встряхнуло его тело.
Махать косой он перестал. Да что там — теперь он опирался на нее словно на палку. И призраки, которых Жак перестал призывать, стали светлеть, таять и испаряться, стеная все тише, все глуше.
Ноги уродца подкосились, кроме третьей, чахлой и недоразвитой. Она все никак не хотела сгибаться, и когда рыхлая туша Жака рухнула на колени, третья нога с хрустом подломилась.
Но Жак уже никак не реагировал на это.
И было отчего.
Посередине его груди, меж складок грязной одежды, быстро напитывающейся кровью, торчал кончик острого меча, который кто-то невежливо и коварно воткнул Жаку в спину, меж его ребер. А над самим Жаком, с бессмысленным видом пускающим ртом кровавые пузыри, стоял невозмутимый и сосредоточенный Рэй, удерживающий тушу старого уродца на своем клинке.
— Отличная работа, Рэй, — пропыхтел Тристан, ладонью мазнув по мокрому лбу и стряхивая прилипшие волосы. — Великолепный удар.
— Благодарю, ваша милость, — сквозь зубы процедил Рэй, еще раз встряхнув Жака, так, что послышался неприятный звук крошащихся костей и разрезаемого мяса.
— Значит, отправился домой, куда его и отослал отец?! — возмутилась Софи, переводя дух.
— Если Алекс ушел через окно, то это значит, что у него были веские причины не выходит через дверь, — резонно ответил Рэй. — А я привык следовать за Алексом по проторенному им пути.
— Не мог же я в логове мерзавцев сказать, что Рэй, вероятно, таясь, идет за нами, — соврал Алекс.
— Инквизиторы не отказываются от дела, которое ведут, и не идут домой, мадам, — прогудел Густав, прилаживая на место вырванный с груди клок шерсти.
Комната опустела, стоны призраков стихли. Оброненная коса задребезжала по полу, Жак, соскользнув с опущенного меча Рэя, бездыханным телом рухнул на пол и получил на прощание крепкий пинок молодого
