Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1 - Дмитрий Когтев

— Заплачу, — хрипло сказал Игнат. Алые искры, слабые, как угольки, проступили на его здоровой ладони. — Чем угодно. Если он поможет Лису и… скажет про «Узилище».

Лют усмехнулся, коротко и беззвучно:

— Поможет. А про тюрьму… — Он похлопал по татуировке. — Карта — ключ. Но без кристалла — просто картинка. Силовое поле не снять. А кристаллы… — Он махнул веслом в сторону Топей. — Там. У Лича. Или у Горюнов.

Внезапно воздух прорезал свист. Что-то тяжелое и острое вонзилось в борт лодки в сантиметре от руки Лута. Техноболт с эфирным наконечником. Потом второй, третий. Из тумана, разрезая черную воду, вынырнули три узких, стремительных катера Горюнов. На носу ближайшего, в плаще, не намокшем под ливнем, с арбалетом в руках, стояла Волчица.

— Весир! — ее голос, усиленный фильтром, ревел, как сирена. — Ты не уйдешь от Суда Горюнов! Сдавайся — лису сделаем чучело, тебя — убьём быстро! Будешь сопротивляешься — сделаем больно. Очень.

Лют выругался, резко свернул лодку в лабиринт полузатопленных коряг. Катера, более маневренные, легко последовали. Эфирные болты свистели, вздымая фонтаны грязи. Один чиркнул по плечу Игната, оставив кровавую полосу. Боль подхлестнула «Дикое Пламя». Искры на ладони вспыхнули ярче.

— Нельзя! — застонал Лисовик, чувствуя скачок энергии. — Они в демпферах… отдача… рука…

— Выбора нет! — рявкнул Игнат. Он развернулся, поднял здоровую руку. Тонкая, как игла, алая нить «Дикого Пламени» выстрелила к ближайшему катеру. Не в людей — в мотор. Раздался хлопок, синее пламя эфирного двигателя погасло, катер беспомощно закрутило.

— Сумасшедший выродок! — завопила Волчица. — Огонь по нему! Живым не брать!

Град болтов обрушился на лодку. Лют пригнулся, прикрывая голову. Один болт пробил дно. Холодная вода хлынула внутрь.

— Остров! — Лют указал веслом вперед. Сквозь пелену дождя и тумана вырисовывался берег — не земля, а нагромождение гигантских, полированных временем костей. Черепа неведомых тварей, ребра, словно арки разрушенного собора, лопатки, торчащие как скалы. «Остров Костей». У подножия костяных скал темнел вход в пещеру.

Они выбросились на берег, едва не перевернув тонущую лодку. Игнат схватил Лисовика и побежал к пещере, спотыкаясь о скользкие кости. Катера Волчицы уже подходили к берегу, высаживая воинов в демпферных доспехах.

Пещера встретила их гробовой тишиной и запахом пыли, сухости и… трав. Неожиданно чистым. Стены были гладко отполированы, не природой, а руками. На них — фрески, выцветшие, но различимые: драконы, парящие над вулканами, люди в древних одеждах, склонившиеся перед алтарем с сияющей Искрой. Это был не просто укрытие. Это был храм. Заброшенный храм Веиров.

В глубине, у грубо сколоченного стола, сидел старик. Очень старый. Его кожа напоминала пергамент, натянутый на кости, длинные седые волосы спадали на плечи. Он не поднял головы при их появлении, сосредоточенно растирал в ступке какие-то сухие листья. Его пальцы, тонкие и цепкие, двигались с хирургической точностью. Возле него на костяной подставке дремал огромный филин с глазами, как расплавленное золото.

— Доктор Варнак, — хрипло позвал Лют, отряхиваясь от воды. — Помоги. Раненые.

Старик медленно поднял глаза. Они были невероятно живыми, ярко-голубыми, как ледники Кремнеборья. Его взгляд скользнул по Лисовику, задержался на обожженной руке Игната, на его лице, искаженном болью и яростью.

— Лют-контрабандист, — голос Варнака был тихим, но врезался в тишину пещеры. — Привел гостей. Шумных. С кровью. И с… интересной кровью. — Он ткнул ступкой в сторону Игната. — Драконова. Но грязная. Дикая. Весир, да?

— Я хочу помочь Лису! — вырвалось у Игната. — Назови цену!

Варнак усмехнулся беззвучно. Золотоглазый филин открыл один глаз.

— Цена? — Он отложил ступку. — Расскажи, Весир, как ты сжег щит Горюна? Подробно. Ощущения. Что было с пламенем? С тобой?

Снаружи донеслись крики, лязг оружия. Горюны ворвались в костяной лабиринт у входа.

— Некогда! — Лют схватился за нож. — Волчица здесь!

— Здесь тихо, — Варнак махнул рукой. Филин взмахнул крыльями. На входе в пещеру дрогнул воздух, затянулся мерцающей вуалью. Звуки снаружи приглушились, стали далекими, как из-под воды. Иллюзия? Или настоящая защита? — Теперь время есть. Говори, Весир.

Игнат, стиснув зубы от боли в руке и ярости, коротко описал бой с Волкодавом, взрыв щита, ярость, давшую силу. Варнак слушал внимательно, его голубые глаза сверлили Игната.

— Не просто «Дикое Пламя», — пробормотал старик, когда Игнат закончил. — Оно… пожирает Эфир, Магию. Жизнь? Интересно… — Он подошел, его костлявые пальцы с неожиданной нежностью коснулись повязки на руке Игната. Холод проник сквозь бинты, заглушая боль, но вызвав новое, тревожное ощущение — онемения, мертвенности. — Некроз. Кость повреждена. «Дикое Пламя» ест тебя изнутри, мальчик. Обычное лечение — ампутация. Но… — Он посмотрел на Лисовика, которого Игнат осторожно положил на стол. — Для лиса — просто болт. Рану зашью — быстро поправится. Для тебя… — Его взгляд стал острым. — Нужен ритуал. Древний и рискованный. А плата — не информация. Кровь. Твоя кровь. Чистая. Глоток.

— Бери, — Игнат протянул здоровую руку, не раздумывая.

— Не так просто, — Варнак покачал головой. — Ритуал покажет суть крови. Может убить. Может… открыть что-то, что ты не готов узнать. Ты уверен, Весир?

Снаружи завеса дрогнула. Раздался грохот — Волчица била в иллюзорный барьер чем-то тяжелым. В воздухе запахло озоном. Они взламывали защиту.

— Да! — крикнул Игнат. Каждая секунда промедления могла стоить жизни Лисовику.

Варнак кивнул. Он быстро начертил на каменном полу костяным стилетом круг со сложными рунами. В центр поставил чашу из темного камня.

— В круг. Руку на край чаши.

Игнат шагнул в узоры. Камень под ногами стал теплым. Он положил обожженную руку на прохладный край чаши. Варнак вонзил стилет ему в ладонь здоровой руки. Боль была острой, короткой. Алая, почти золотистая кровь капнула в чашу.

Круг вспыхнул холодным синим светом. Воздух затрещал. Игнат вскрикнул — не от боли, а от вихря образов, ворвавшихся в сознание:

Пламя. Огромный дракон, спящий в озере лавы под Кремнеборьем. Сердце дракона бьется в такт с сердцем Игната. Голос: «Кровь моя…, но чужая воля…»Тень. Бездонная чернота, холодная и безмолвная. Что-то шевелится в глубине. Голос, скрежещущий, как камень по камню: «Ключ… Освободи…»

Мать. Ее руки на его детских ладонях. Нежность. Страх. Шепот: «Они не должны узнать… дитя двух кровей… Пламени и Бездны…»

— Кто?! — закричал Игнат, пытаясь вырваться из круга. Его рука в чаше горела