Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1 - Дмитрий Когтев

— Тяни! — Лют вцепился в его здоровое плечо. — Или сгинешь тут, как крыса!

Лисовик швырнул под ноги Горюнам пирожок «Дымовая завеса». Облако едкого пепла окутало остров.

— Быстрее! Пока они слепые!

Они нырнули в лабиринт полузатопленных кипарисов. Кора деревьев пузырилась язвами, с ветвей свисали липкие гроздья «дыхания Лича» — одного касания хватило бы, чтобы парализовать слона. Лют вел их по памяти, сверяясь с татуировкой:

— Влево! Там твердая тропа!

— Тропа? — Игнат споткнулся о корень. Повязка на руке размоталась, обнажив почерневшую плоть. Гнойные трещины ползли к локтю. — Здесь только гниль…

— Доверься, Коготь! — Лют оскалился. — Или хочешь, чтобы Громада нашел твою мать первым?

Имя матери ударило, как кнут. Игнат выпрямился. Камера № 7. Ошейник «Удавка». Он стиснул зубы, побеждая боль.

Внезапно Лисовик встал как вкопанный. Его уши дрожали, нос вздернулся к туману:

— Чую… яд. Свежий. И страх. Человеческий.

Из зарослей болотной крапивы донесся хрип. Кто-то умирал.

Девушка лежала у воды, прижав руку к груди. Кожа на пальцах почернела, пузырилась. Рядом валялся разбитый флакон с зеленой жидкостью — яд Змеиных. Ее плащ из чешуи болотного змея был порван, в запекшейся крови.

— Не подходи! — она метнула нож, едва не задев Лута. — Я… не добыча!

— Успокойся, змееныш, — Лют поймал клинок. — Ты что, сама себя отравила?

— Пробила… флакон… когда охотники гнались, — она задыхалась. — Лучше яд… чем пытка в кузнице Горюнов…

Игнат шагнул вперед. Глаза девушки — бездонно-зеленые, как сама Топь — расширились:

— Ты… Драконов? Изгой? — она попыталась встать, но рука безжизненно упала. — Я… Зарина. Дочь алхимика Змеиных…

— Почему охотятся? — Лисовик аккуратно притронулся к почерневшим пальцам. — Ай! «Жила Смерти»! Зачем тебе этот яд?

— Для рабов… — Зарина скривилась от боли. — Князь Горюнов заказал партию… чтобы усмирить бунт в рудниках. Я… отказалась варить.

Ее история вырывалась обрывисто, как предсмертная исповедь:

— Отец научил: яд — оружие слабых. Но не против безоружных… Когда старшие клана приказали травить рабов… я сбежала. С флаконом — чтобы не сдаться живой. Охотники нашли…

— Дура! — Лют плюнул. — Из-за каких-то рабов сдохнешь?

— Они люди! — Зарина впилась в него взглядом. — Как ты. Как я.

Лисовик уже копался в корзинке. Он вытащил пирожок, пропитанный синим гелем:

— «Антидот в тесте»! Жуй, пока не онемеет язык!

Зарина откусила. Чернота на руке остановилась, пузыри сдулись. Она смотрела на Лисовика с немым вопросом.

— Не благодари! — лис махнул лапкой. — Расскажи лучше, как отсюда живым выйти. Чую, Горюны уже близко.

Зарина поднялась, опираясь на Игната. Ее пальцы дрожали:

— Тропа, по которой вы шли… ведет в «Кислотное озеро». Горюны знают. Ждут там…

Лют побледнел. Он посмотрел на свою татуировку — ветвь реки, ведущая к озеру, была помечена черепом.

— Почему молчал? — Игнат вцепился ему в ворот.

— Не верил в охотников! — Лют вырвался. — Думал, она врет!

— В Топях доверяй только болоту, — Зарина мрачно усмехнулась. — Оно меняет пути. А охотники… — она посмотрела на Лютовы сапоги, вымазанные кровью Горюна, — …меняют совесть.

Они шли за Зариной. Она вела их по «спине болота» — узким гребням твердой глины, скрытым под водой. Каждый шаг был игрой со смертью.

— Вон там, — она указала на пересохший рукав реки, усеянный костями. — «Судья Чести» Драконовых сбросил сюда бунтовщиков сто лет назад. Духи еще жаждут крови…

— Духи? — Лют хрипло засмеялся. — Выпей «антидота», змея.

— Не смейся, — Игнат остановился. Рука горела так, что мир плыл в глазах. — Я… слышу их.

Голоса вырывались из трясины:

«…Голод… холод… отдай плоть…»

«Дикое Пламя» в ответ забилось в венах, притягивая шепот.

— Держись! — Лисовик сунул ему пирожок «Ледяная мята». — Духи чуют твою силу. Как акулы кровь.

Зарина вдруг схватила Игната за плечо:

— Стой! Видишь фиолетовый туман?

Впереди стена тумана колыхалась, переливаясь ядовитыми оттенками.

— «Песня Сирен», — прошептала она. — Цветок, который приманивает жертв ароматом. Попадешь в туман — уснешь навеки.

— Обойти? — Лют потянулся за ножом.

— Нет времени. Горюны уже здесь.

Из чащи вышли трое охотников. На плащах — герб Змеиных: стилизованная капля яда. Старший, с лицом, покрытым желтыми чешуйками, склонил лук:

— Зарина Дочь-Предательница. Князь велел доставить тебя живой. Для… перевоспитания.

— Брат? — она узнала его. Голос дрогнул. — Ты стал охотником?

— Я стал верным, — он натянул тетиву. — А ты — мусором. Сдавайся. И твоих дружков тоже. Особенно Драконова. За его голову Змеины заплатят золотом.

Лют метнулся в сторону, к тропе, ведущей к фиолетовому туману:

— Я не с ними! Я — контрабандист! Меня захватили!

— Лют! — крикнул Игнат.

Поздно. Лют прыгнул в «Песню Сирен», надеясь проскользнуть. Туман обнял его, как любовник. Он сделал два шага — и рухнул без сознания.

— Глупец, — охотник-брат усмехнулся. — Теперь твоя очередь, сестра.

— Не подходи! — Зарина выхватила из пояса флакон с красным дымом. — «Пламя Гнева». Сожжет плоть за секунду.

— Трус, — сплюнул охотник. — Как и отец. Он тоже жалел рабов. И сдох в тюрьме Горюнов.

Игнат увидел, как дрогнули ее пальцы. Боль в руке слилась с ее болью. Отцы. Тюрьмы. Предательство.

«Дикое Пламя» рвануло из обожженной плоти. Алый шквал ударил в лук охотника. Дерево вспыхнуло факелом.

— Бежим! — Игнат схватил Зарину. — Через туман!

— Безумие! — она вырвалась. — Уснем!

— Доверься! — Лисовик прыгнул им навстречу с пирогом в лапах. — «Пробуждение»! Вдохни аромат!

Они ворвались в фиолетовую стену. Аромат сладкой пыли ударил в мозг. Веки налились свинцом. Зарина пошатнулась.

— Жуй! — Лисовик сунул ей пирожок.

Она откусила. Сонная одурь отступила. Игнат, жуя свой кусок, тащил бесчувственного Лута.

Охотники не решились войти. Их крики затихли в тумане.

На другом берегу они рухнули на твердую землю. Лют хрипел, выплевывая слизь. Зарина сидела, обхватив колени, и смотрела на своего брата сквозь туман.

— Он выбрал сторону яда, — прошептала она.

— Топь меняет пути, — Игнат перевязывал руку. Повязка была черной. — А люди — совесть.

Она подняла глаза. В них горел холодный огонь:

— Ты