Отродье мрака - Rotten Apple
Когда Арли очнулся, он снова был во мраке, но уже в другом, незнакомом месте. Пытаясь встать, он выпростал одну руку вперед — и тут она провалилась в пустоту, а он ударился щекой о каменную поверхность и в панике отполз назад. Арли зажёг небольшой огонёк у себя в ладони, пытаясь понять, где же он очутился теперь.
Впереди была пустота. Резкий обрыв пути, завершение без конца, бездна мира. Пропасть, где загнивали все начинания, где любой свет, сколь бы ярким и упорным он ни был, неизбежно погибал. Арли замерев глядел в неё, не видя ни краёв этой пропасти, ни её дна, и сознавал, что мгновение назад едва не сорвался в объятия тысячелетнего мрака.
Тогда-то он и понял, что очутился в самом настоящем кошмаре.
ㅤ
Она возвратилась в Раскалённую Цитадель. Как в дни минувшего прошлого, Несса прогуливалась по коридорам крепости, пересекала галереи, изучала просторные чертоги. Она громко выкрикивала имена, которых не могла вспомнить, но ответом на её крики был только лукавый смех, раздававшийся из ниоткуда и отовсюду — разом.
Она видела послушников и адептов, пыталась заговорить с ними, но они, словно издеваясь, исчезали со всё тем же раздражавшим слух смехом, больше похожим на блеяние свинокрыса. Словно вредные грызуны, они скрывались за углом, прыгая на четвереньках, или вползали в укромные щели каменной кладки, едва она приближалась к ним. Когда ей всё же удалось схватить одного из школяров за рукав робы, она заметила, что вместо лица у него — круглая маска с широко раскрытыми, бездумно замершими глазами, а рот растянут в улыбке до самых ушей, неестественно больших и красных.
Несса выпустила существо и рванулась бежать. Взор застилали слёзы, пока она неслась по изогнутому коридору и стук её шагов эхом отражался от стен. Позади всё смеялись и смеялись, и Несса слышала, как эти странные существа уже сами следуют за ней по пятам, загоняя в самые глубокие углы крепости, как делали это всегда — своей холодной сплочённостью, своим безразличием. Рыдая, она забежала в комнату, где жила с матерью, и, обняв женщину за ноги, прижалась лицом к её мягкой юбке.
— Почему они делают это, мама? Почему так обходятся со мной? — спрашивала Несса, пачкая материнский наряд своими слезами. — Я ведь только хотела с ними подружиться, хотела, чтобы они обращали на меня внимание, только и всего… Неужели я заслужила это, мама?..
И тут только она поняла, что лицо матери скрыто в тени. Сверху, где была голова женщины, нарастало всё то же резкое, тонкое, противное слуху хихиканье. Мать наклонилась к ней — и на Нессу опять уставилась лопоухая маска с широченной пастью и бешеными глазами навыкат. Голос женщины был корявый, злобный и глухой, точно исходил не из её горла, но со всех сторон, из каждого тёмного угла:
— А на что ты надеялась, доченька? Ты думала, они примут тебя? Думала, будут тебя любить, станут носить на руках, как свою принцессу? Есть такие вещи, с которыми нужно смириться, пойми, доченька. Ты должна быть благодарна за то, что твой отец — наставник Цитадели. В этой жизни невезучие всегда поносят тех, кому выпала лучшая доля… Смирись с одиночеством! — рявкнула тварь, брызгая слюной и наступая на дочь. — Смирись с ним! Смирись с ним! Прими его!
Несса вскрикнула и бросилась к двери, врезалась в неё, но попала не в коридор Цитадели, а куда-то ещё — в холодное, просторное помещение, заполненное непроглядной тьмой. Она осторожно встала и, не видя вокруг ни зги, на ощупь шагнула туда, откуда веяло прохладой.
Шагнула — и сорвалась темнейшую, лишённую всякого дна пропасть…
Хватая ртом воздух, Несса села на своём тюфяке. Она обтёрла рукой лоб, покрытый слоем холодного пота, и оглянулась — рядом не было ни души. Тускло алели в костре последние угли, возле огня стоял горшок солонины и раскрытый сундучок Грегори с набором песочных часов. Но ни наставника, ни адептов, ни слуг, ни близнецов в пещере не было.
Несса осторожно встала, стараясь не споткнуться в худосочном свете тлевших угольков. Тело ещё не вполне избавилось от того ужаса, с каким падала она в чёрную необъятную пропасть, и ноги девушки дрожали. К счастью, та грань, что отделяет грёзу от яви, уже вернулась к ней, и теперь Несса пыталась прогнать воспоминания о сне, обдумывая случившееся.
«Они не могли оставить меня здесь, — говорила она себе. — Нет, нет, их вещи на месте, значит что-то случилось, значит им пришлось уйти…»
Прислонив ладонь к влажной стене пещеры, Несса прошла сквозь кривую остроконечную арку, примыкавшую к дороге, и зажмурилась от яркого света. Телеги были на месте: Пламя ослепительно полыхало за выпуклым стеклом, очерчивая покрытые сталактитами своды пещеры. Рядом, отдыхая, валялись своими грузными тушами освобождённые от упряжи свинокрысы.
Когда глаза девушки привыкли к свету, она заметила возле телеги человеческую фигуру. Это был Служитель Арлинг — он стоял, прислонившись спиной к колесу, чуть склонив голову и сложив руки на груди; его серые волосы спадали вниз немытыми прядями. Заметив приближение девушки, адепт скривился в своей обычной неприязненной гримасе и сделал вид, будто не в курсе её присутствия.
— Куда все подевались? — спросила, осторожно подходя к нему, Несса.
— Почём мне знать, — не глядя на неё бросил он. — Может, это просто дурацкая шутка, а может, произошло что-то скверное. Так или иначе, я буду здесь — Пламя должен кто-то охранять.
Несса опустилась на колени возле ближайшего свинокрыса. Зверь был бурый, с широкими боками и длинной мордой, оканчивавшейся пяточком. Лапы у него были цепкие, когтистые, а из пасти торчали два сточенных клыка, но Несса знала, что, не смотря на устрашающий вид, одомашненные свинокрысы были довольно простодушные животные. Она почесала зверя возле щеки, и тот блаженно захрюкал, ворочаясь на боку.
— Почему ты ещё здесь? — в голосе Арлинга проскальзывало всё больше раздражительных полутонов.
Нессе и впрямь захотелось вернуться в грот, чтобы не провоцировать его скверный, непредсказуемый нрав. Они были тут совсем одни — теперь ни Грегори, ни кто бы то ни было ещё не защитит её, если он захочет
