Ведовской дар. 1. Ведьма правды - Сьюзан Деннард

Колдун огня выпрыгнул из-за горшка, из его рта и глаз вырывалось пламя. В колене колдуна торчал нож, и оттуда хлестала кровь.

Аэдуан никогда не видел ничего подобного, он и не знал, что колдун огня может обладать такой силой.

Впрочем, об этом можно было поразмыслить позже. Отпрыгнув в сторону, наемник перешел на бег. Аэдуан умел управлять собственной кровью, а это означало, что в моменты, когда требовалось полностью выложиться, он мог добиться от своего тела запредельной скорости и силы.

Пока наемник мчался по мраморному полу, перед ним возникали все новые силуэты – кто-то выныривал из-за горшков, а кто-то спускался по веревкам из-под потолка.

Аэдуан вздрогнул, его шаги замедлились, и он инстинктивно схватился за метательные ножи.

Но нет. Когда силуэты кинулись к Аэдуану, он понял, что ничего не ощущает. Ни запаха пота, ни запаха крови.

Колдун морока постарался. Аэдуан возобновил бег, ориентируясь только на реальный запах крови. Ногами он едва касался пола, тени приближались, за спиной полыхало пламя – жаркое и отчаянное.

Наконец Аэдуан оказался достаточно близко к главному входу и сбавил скорость. Жадно втягивая воздух и сосредоточившись только на запахе ведьмы правды, он почти забыл о том, что надо следить и за другими людьми.

Роковая ошибка для любого, кроме колдуна крови. И когда нож с золотой рукоятью вонзился в плечо Аэдуана, его накрыла вспышка гнева, который он крайне редко выпускал на волю.

Аэдуан издал боевой клич и бросился на человека, что оказался перед ним и чей нож достал ему до плечевой кости. Это был мужчина со светлыми волосами.

Глава Шелковой гильдии, Аликс. Миниатюрный, щуплый гильдмейстер был не вооружен. Он ждал смерти. Жаждал умереть.

Но Аэдуан никогда не сражался с безоружными. Он едва успел изменить траекторию удара, и меч пронесся мимо плеча мужчины, лишь задев его шелковый плащ.

Гильдмейстер развел руки в стороны, словно говоря: «Вот он я». Он даже не открыл глаз, а морщина между бровями свидетельствовала о сильном напряжении. Он творил магию, но направлена она была не на Аэдуана.

И Аэдуан наконец разобрал запах его крови: завихрения шелка, сплетенные в иллюзии.

Колдун морока.

Человек, с которым Йотилуцци, хозяин Аэдуана, ужинал тысячу раз. Человек, который возглавлял Шелковую гильдию, оказывается, не имел никакого отношения к самому шелку. Наемник вдруг понял, что в суматохе схватки потерял след Сафи. Она ушла дальше, чем на сотню шагов, и теперь придется вынюхивать ее, как будто он – охотничья собака. Аэдуан кинулся к входу… Где в ярком свете полной луны его уже ждали двадцать стражников.

Ничего серьезного. Даже смешно. Двадцать человек не смогут остановить его. В лучшем случае у них получится его замедлить. Но когда меч Аэдуана взметнулся вверх, а его магическая сила обрушилась на ближайшего солдата, когда четыре арбалетных стрелы вонзились в грудь Аэдуана, он понял, что эти люди стоят целой армии. К тому времени, когда Аэдуан проберется сквозь их мечи, стрелы и ножи, он может оказаться слишком истощенным, чтобы продолжать преследовать девушку.

Поэтому он сделал то, что делал крайне редко – хотя бы потому, что ненавидел влезать в долги. Он коснулся голубого опала, висевшего в левом ухе, и прошептал: «Сюда».

В уголке его глаза вспыхнул голубой свет, по телу пробежала магическая дрожь. Камень нитей заработал.

Это означало, что все монахи Кар-Авена в округе придут на помощь Аэдуану.

Глава 12

Сафи почти летела по мраморному полу дворца дожа. Дядя Эрон тащил ее за собой с такой прытью, в какой она никак не могла его заподозрить.

Она совершенно не понимала, что происходит.

Сначала погас свет, потом рука Габима скользнула по руке Сафи. Она сразу узнала его – скорее всего, сказались годы тренировок, во время которых он частенько хватал ее за руки. Как бы там ни было, девушка узнала наставника и последовала за ним без вопросов.

Но огни вспыхнули еще до того, как она, Габим и дядя Эрон покинули бальный зал. Большинство глаз было приковано к тому месту, где только что стояла Сафи, а те немногие взгляды, что устремились на нее, просто скользнули мимо.

Она рискнула оглянуться – и увидела себя. Она продолжала стоять на возвышении точно так же, как и раньше. Ложь! Ее ведовской дар отозвался болью в позвоночнике.

Габим тащил Сафи в темный угол, и все, что она могла сделать, – это постараться не запутаться в серебристых юбках, пока дядя Эрон догонял их. Габим уступил ему дорогу.

– Быстрее, – выдохнул Эрон, не глядя на племянницу.

Так и не удосужившись, ад его возьми, объяснить, что, собственно, происходит. Дядя Эрон многое недоговаривал и временами искажал правду, но, получается, он не лгал ей в главном. Наступила полночь, и Сафи покидала дворец.

Стук каблуков Сафи и Эрона разносился по залу, словно барабаны городской стражи, пока их не заглушил гул. Пламя.

Но Сафи не сводила взгляда с седеющей головы Эрона, а ее разум был сосредоточен на том, чтобы выжать из ног всю возможную скорость. Она решила больше не оглядываться, иначе точно споткнется.

Они уже почти добрались до главных дверей, когда Сафи заметила гильдмейстера Аликса, потного и сосредоточенного. Но что он делал и зачем, выяснять было некогда. Она просто перепрыгнула через порог и тут же врезалась в стоявших у входа солдат.

У нее вырвался крик, но Эрон протиснулся прямо сквозь строй, и солдаты один за другим принялись отдавать ему честь.

Сафи никогда не видела, чтобы люди демонстрировали такое уважение к дяде. Она почти потеряла контроль над ногами и легкими. Но тут Эрон оглянулся, и резкость в его взгляде – предвестник вспыльчивости, который она тут же узнала, – заставила ее снова пуститься в бешеный бег.

По каменным дорожкам, под развесистый жасмин, дальше, дальше. Сафи не сбавляла темпа. Наконец-то она достигла той отстраненности, которую так легко демонстрировала Изольда. И которой Габим безрезультатно пытался научить Сафи в течение многих лет.

Так же, как он учил ее защищаться. Как он учил ее драться и калечить. И бегать так, будто Пустота наступает ей на пятки.

Пока Эрон вел ее по узкой тропинке, которой пользовались только садовники, к неприметной калитке для слуг в железной ограде дворца, Сафи поняла, что дядя Эрон никогда не хотел, чтобы она