Скованная льдом - Нина Черная

Я упала на колени, внутри будто что-то оборвалось, а из глаз полились слезы. Аккуратно прикоснулась к отвердевшей шкуре собаки, пальцы обожгло холодом. Но я не отняла рук, заливая любимицу горькими слезами.

В душе поселилась пустота, а разум твердил: “Это неправда, ты спишь!” Только слезы все не останавливались, разбиваясь о гладкий лед, а рук я уже не ощущала.

— Оставь ее! — громкий крик на ухо, и меня встряхнули за плечи, — надо из леса выбираться, пока такая же беда и нас не настигла!

Я подняла заплаканный взгляд, перед глазами все расплывалось, но я отметила глубокую морщину, пересекающую лоб отца. Именно он сидел напротив меня и чувствительно тряс за плечи. Я расплакалась пуще прежнего и бросилась ему на шею. Впервые в жизни показывая столько чувств за раз. Наверное, из-за последних событий я совсем разучилась притворяться.

— Ну-ну, — отец неловко похлопал меня по спине и помог подняться.

Несколько глубоких вздохов и родное плечо помогли мне немного прийти в себя. Ведь тот, кто пытался всех нас заморозить, скорее всего еще тут.

— По щекам ей хлопни, окаянный! — послышался голос мачехи совсем рядом, — в себя придет. Не поторопимся, следующими будем. Черный бог совсем осерчал!

— Не он это, — вдруг упавшим голосом сообщил отец, прижимая меня крепче.

— Чего споришь? — взвилась мачеха, намереваясь отвесить отцу оплеуху, только он поймал ее руку и еле слышно ответил:

— Потому что знакома мне сила эта. Ощущал я ее двадцать лет назад, когда в горах потерялся.

С губ мачехи сорвался всхлип, а отец отстранил меня, посмотрел на женщину долгим взглядом, наполненным безысходностью и застарелой болью.

— Не может быть, — прошептала та, а на глазах появились слезы, — но она ведь не пошла за тобой, оставила… Как Аську непутевую…

— Я на это надеялся, Агнеша. Всем сердцем надеялся, — прошептал он в ответ и, прикрыв глаза, поднес дрожащую руку мачехи к своим губам.

— Что это значит? — пробормотала я испуганно, сзади в меня вцепилась шмыгающая носом Марфа.

— Это значит, дуреха, — без запалу пояснила мачеха, даже не посмотрев на меня, — что мамаша твоя непутевая явилась.

Кажется, скоро я забуду, что такое удивление. Но очередная неожиданная новость заставила покрыться мурашками и сжать плотнее кулаки. Неужели, моя мать решила вернуться из-за отца?

Только тогда странно, что она меня преследует с того самого момента, как я в лес попала. Ведь в прошлый раз, как только от разбойников спаслась, меня ледяная сила чуть не заморозила. И не только меня, ведь погибли и Веселина, и Яна.

— Она меня ненавидит? — горькие слова сорвались с моих губ, не спрашивая моего на то разрешения.

Отец посмотрел на меня удивленно, даже испуганно как-то.

— Почему ты так думаешь? — спросил, спустя несколько мгновений.

— Потому что, если ты не ошибся о природе силы смертоносной, — ответила я срывающимся голосом, — то она преследует меня с того самого момента, как я даром для Ма… Черного бога стала. И девочек именно она заморозила. Слава сказала, что сила чувствовалась одинаково.

— Зачем духу тебя губить столько лет спустя? — не поверил отец моим доводам, — вы, верно, напутали чего. Ведь она тебя у наших дверей оставила. Чтобы ты не умерла от холода и голода, раз наполовину человек.

При таких откровениях губы мачехи сжались в тонкую линию, а глаза сузились, но руки она поднимать на отца, по-привычке, не стала. Я же шумно выдохнула, потому что успела дыхание задержать во время короткого рассказа.

Отец хотел сказать что-то еще, но тут я снова ощутила ледяную волну. Мощнее и ближе, чем прежде, я оттолкнула родичей, насколько смогла, сама припала к земле ближе.

Край рукава зацепило волной, отчего руку обожгло нестерпимой болью, я вскрикнула и схватилась за поврежденное место, моля великих богов, чтобы никто больше не пострадал. В этот момент моих ушей коснулся высокий смех, будто диковинный хрусталь звенел. Я замерла и подняла голову, ожидая увидеть все, что угодно.

* * *

Только не ожидала я, что дух окажется юной на вид прелестницей. Она, одетая в длинное платье, будто из снега сотканное, легкой поступью приближалась ко мне. А в глазах клубилось нечто страшное, темное. Я невольно поползла назад. Меня снова волной накрыл хрустальный смех, от которого волосы на затылке дыбом встали.

И она — моя мать? Верилось слабо, а в душе все теплилась надежда, что отец ошибся. Не может моей матерью оказаться такая страшная и бессердечная особа.

Но даже сквозь леденящий душу страх я отметила ее красоту. Темные волосы волнами спадали ниже талии и терялись за подолом платья, поэтому определить длину оказалось трудно. Она не забрала их в косы или пучок, как обычно делали деревенские женщины, из-за этого волосы, будто живые, трепетали от малейшего дуновения ветра. Плечи покрывал полушубок, белый в голубизну, как снег, отчего кожа казалась мертвенно-бледной, будто прозрачная, что видно вены. Лишь румянец на щеках сообщал, что прелестница больше жива, чем мертва. От изящности и красоты захватило дух, мертвенная бледность ее не испортила. А внутри разлилась обида. Если она — моя мать, почему я на нее не похожа ни капли?

Худая, угловатая, со светло-русой косой до пояса. И никаких форм выдающихся, в отличие от той, что стояла напротив и нависала надо мной. Только зря я отвлеклась на любования.

Женщина подняла руку, пока я витала в облаках. Мои глаза различили завихрения воздуха вокруг изящной кисти, а все нутро завопило о смертельной опасности.

Только страшная волна так и не сорвалась с длинных пальцев, потому что передо мной выросла фигура отца. Он раскинул руки в стороны и прокричал, казалось, на весь лес:

— Ты же за мной пришла, Рена? Зачем невинных губишь? Забирай меня, а семью мою в покое оставь.

Выражение лица женщины изменилось. Из надменно-пугающего сделалось задумчивым и даже слегка удивленным: она приподняла брови и остановилась, будто застыла на мгновение. Но потом округу снова огласил ее хрустальный смех, от которого у меня вдруг свело зубы.

Кажется, мать не помнит ни моего отца, ни меня. Хотя, она видела меня в последний раз новорожденным несмышленышем. Отец отступил ближе ко мне, потому что вокруг кистей Рены вновь закружилась замораживающая магия. Она вихрилась, завораживала, будто играла. Внутри наравне со страхом образовалось совершенно новое чувство. Будто я восхищалась этой магией, хотела, чтоб она сорвалась с кончиков пальцев. Я помотала головой и отползла еще немного.

— Неужели, ты не помнишь меня? — спросил отец упавшим голосом, — тогда за кем же