Потерявший солнце. Том 2 - FebruaryKr

Женщина моргнула, оживая. Проводив глазами тело супруга, она резко, почти без замаха послала кинжал в полет.

Короткое лезвие вошло точно между пластин нагрудника справа, под грудью; император охнул сквозь зубы и резким ударом послал скакуна вперед. В два счета добравшись до госпожи Юй, он снова поднял меч.

Удар она встретила, не пытаясь бежать; окаменевший от ужаса солдат видел только широкое окровавленное лезвие, вырвавшееся между ее лопаток.

Глаза императора налились кровью. Вполголоса бормоча неразборчивые проклятия, он выдернул кинжал из своего тела и попытался зажать рану. Только сейчас он заметил молодого солдата, словно статуя стоящего неподалеку.

— Эй ты! Хочешь звание маршала? — Морщась от боли, правитель выпрямился и кивнул на девочку. — Выполняй приказ.

Сколько раз монаху снился тот день, неправильная смерть маршала и его жены, сколько раз в этих снах он вытаскивал свой немудреный меч и сносил голову императору — не перечесть. Однако у тогдашнего глупого солдата никогда не хватило бы сил и смелости убить такого воина, каким был император, пусть даже раненого.

Ему отчаянно хотелось жить. Император не даст долго ходить по земле свидетелю убийства, это было ясно даже такому юному глупцу.

Дрожащими руками вытащив меч, он нетвердыми шагами побрел к девочке. Ноги его оставляли длинные полосы в песке, похожие на следы древнего старика.

Оцепеневшая при виде кровавой расправы девочка была не в себе. Хрупкое тельце тряслось будто в припадке. Глядя на приближающегося солдата, она оступилась и тяжело осела в пыль, больше не пытаясь встать.

Монах замахнулся и опустил меч.

В ту секунду в его голове наступила хрустальная ясность. Нельзя идти против силы, не имея другой силы за спиной; отважные и гордые гибнут первыми. Чтобы вступать в противостояние, нужно иметь власть и мощь, иначе незачем и пытаться что-то изменить.

Перевернув меч плашмя, он ударил девочку по колену, и хруст раздробленных костей заглушил ее пронзительный крик. Император не обернулся, зажимая рану и отъезжая все дальше. Он приказал, и приказ исполнят.

Этот удар стал попыткой очистить собственную совесть и первой жертвой на долгом пути наверх. Под этот крик, перешедший в тихий вой, никому не известный солдат поклялся подняться как можно выше и раздавить императора любыми средствами.

Чету Ши объявили погибшей в битве с последними Быками. Их имена прославляли как пример бесконечной преданности и верности: не дрогнув, они встретили смерть, но спасли правителя Лойцзы. Юный солдат уже спустя две недели стал маршалом, а через пять лет службы изо всех сил сдерживался, глядя на новобранца по фамилии Ши. С нежного лица, так похожего на материнское, смотрели ясные и непреклонные глаза отца. Ши Мин решил продолжить дело родителей, не зная, что клянется в верности их убийце; чувство вины душило монаха, словно петля.

Многое унесло время — и хорошее, и плохое. Самое страшное только унести не смогло, заставляя помнить до последнего вздоха.

Чувства вины и страха стали его спутниками на многие годы; оставив искалеченную девочку на земле, он медленно брел по дороге, когда дверь последнего дома с треском распахнулась.

— Господин, — едва слышно проскрипела древняя старуха, подслеповато щурясь. — А одного-то пропустили!..

В погребе ее дома прятался еще один ребенок. На первый взгляд он был не старше трех лет, глаза скрывала грубая повязка; он замер в углу, в куче тряпья, настороженно вытянув тощую шейку.

Деревянная ступенька тихо скрипнула под ногой солдата. Мальчик съежился и невнятно пробормотал:

— Ма?

— Мать ему глаза выколола, чтобы не узнали его, — обстоятельно пояснила старуха, заглядывая в темноту погреба. — А мне он на что? Мать-то зарезали уже.

Солдат не глядя нащупал полупустой кошелек.

— Месяц, — губы не слушались, и хрип его был едва ли не тише, чем мяуканье безглазого ребенка, — месяц прокормишь его? Я вернусь.

Двадцать семь дней спустя он увез мальчишку, завернув в собственный плащ и назвав сыном. Ни тогда, ни сейчас монах не мог бы объяснить, зачем было тратить столько сил на постороннего маленького калеку, но бывают вещи, в которых нет выгоды. Есть только одно знание — ты поступаешь правильно, верно, именно так, как и должен. Только это становится главной твоей наградой.

Мальчику было всего десять, когда он снова остался один. Монах надеялся, что выделенных надежной семье денег хватило, чтобы ребенок вырос, ни в чем не нуждаясь. Только вот прошло больше одиннадцати лет, и мальчик давно уже стал мужчиной, наверняка позабыв того человека, которого называл отцом. Жив ли он?

Опустив глаза, монах беззвучно усмехнулся. Даже если он чудом найдет приемного сына, что в этом толку? Мальчик не сможет узнать лишенного голоса отца, а отец не сможет ничего объяснить.

Глава 15

Соленые ледяные волны снились Фэн Чань каждую ночь, но сон таял, а изумрудные воды сменялись шершавыми каменными стенами. Вместо простора ей досталась деревянная лежанка, на которой приходилось вытягиваться в струну и для верности обнимать себя руками, ржавый массивный крюк над головой да груда древних цепей в углу.

Фэн Чань крепко подозревала, что крюк под потолком висел только с целью устрашения — слишком уж неудобно было бы подвешивать к нему пленников, да и к чему, если чуть дальше по коридору располагалась прекрасно оборудованная пыточная с толстыми стенами, не пропускающими беспокоящих криков на верхние этажи?

О пыточных Фэн Чань узнала у своего провожатого. Смуглый, резкий в движениях воин и без того был слишком болтлив, а наедине оробел и начал трещать без умолку. Толку от его слов не было, только голова разболелась. Отведя девушку в одну из камер, воин клятвенно пообещал, что надолго она здесь не задержится и никакого вреда ей не нанесут, на что Фэн Чань недоверчиво усмехнулась. Легко сулить то, над чем власти не имеешь!

Прошло несколько дней, однако ее по-прежнему никто не допрашивал. Запертая в каменном мешке Фэн Чань некоторое время бродила из угла в угол, поддавшись пустому волнению за сестру и брата, но быстро устала от однообразных мыслей. Цепи, подвешенные на крюк, оказались весьма надежными: с них осыпались хлопья ржавчины, но они легко выдерживали вес тела, и подтягиваться на них было одно удовольствие. Да и для отжиманий места в темнице хватало. Напряжение мышц помогало изгнать из головы беспокойство.