Потерявший солнце. Том 2 - FebruaryKr

Из домов начали выглядывать люди. Всадники промчались по единственной улице, вздымая пыль: породистые кони хрипели, а украшения на сбруе сияли в солнечных лучах бесчисленными драгоценными камнями.

Сам император Ду ехал впереди на великолепном коне и с гримасой отвращения осматривал дома. Вся массивная рослая фигура его источала только негодование и ярость.

— Если она здесь, запорю прямо на этой дороге, — мрачно пообещал он. Голос у него был хриплым и сорванным; монаху тогда показалось, что похож он на воронье карканье и никакого величия в нем нет. — Выродков ищите и режьте, ее тащите ко мне.

— Вряд ли она окажется здесь, — прохладно заметил Ши Ченъян. Лицо его было спокойно, но маршал то и дело бросал короткие обеспокоенные взгляды на императора. — До сих пор не удалось доказать, ушла ли она с ними или сбежала в одиночку. Восемнадцать лет прошло. Она могла погибнуть.

— Нет! — зарычал император. Крупный светлый конь, чувствуя злость своего хозяина, испуганно заржал. — Восемнадцать, двадцать — какая разница!

Госпожа Юй держалась позади мужа безмолвной тенью, но и на ее лице было написано беспокойство.

— Младшая принцесса не стала бы жить в таком месте, — пожал плечами маршал, но правитель Ду лишь отмахнулся от его слов.

Солдаты обыскали дома. Среброглазые потомки рода Ху прятались по погребам и ветхим пристройкам, но жители, завидев вооруженных людей, сами указывали места и даже вытаскивали чужаков из самых темных углов. Никому не хотелось ради них распрощаться с жизнью.

Беглецов согнали в кучу посреди улицы, тесня конями. Из-под копыт поднималась тонкая песчаная взвесь, оседая на волосах и коже.

Семеро замотанных в лохмотья тощих фигур сбились в дрожащий ком, окруженные молчаливыми солдатами. Три женщины, подросток, угловатая девушка, держащая на руках младенца, и совсем еще девчонка лет десяти-двенадцати на вид; она одна не прятала глаз, глядя на императора с ненавистью. Одна из женщин в бесполезной попытке защитить задвинула девочку себе за спину и холодно выпрямилась.

Вспоминая себя прежнего, монах мог только горько рассмеяться, глядя на преисполненного надежд юного воина. Тогда в его душе впервые зашевелилось что-то темное, мешающее дышать. Убийство врагов было делом честным и правым, но убийство горстки истощенных женщин и детей? Какой в этом толк, какая честь?

— В лес уведите, нечего трупы посреди дороги бросать, — коротко повелел император. — А мелкую оставьте.

Девочку потянули прочь; от резкого движения она упала на землю. Женщина закричала и забилась, едва не опрокинув державшего ее солдата. Нести ее пришлось в четыре руки, да и вдвоем едва удалось усмирить: отчаяние часто придает сил. Тощий подросток змеиным движением выдернул из-за голенища сапога короткий нож и молча кинулся вперед. Его скрутили по рукам и ногам и так потащили в лес, отбросив немудреное оружие в пыль.

Жители забились по домам, наглухо закрыв ставни. Каким бы сильным ни был страх перед солдатами, крошечный уголек вины продолжал жечь их сердца. Все они понимали, что сделают с беглецами, но видеть этого не хотели.

Девочка с трудом поднялась, потирая расцарапанную ладонь. Она стояла перед императором, как муравей перед скалой, едва доставая макушкой до груди могучего коня.

Маршал молча смотрел на девочку. Госпожа Юй судорожно вздохнула и отвернулась.

— Больше никого не осталось. — Коротко усмехнувшись, император перегнулся через шею коня, пристально разглядывая девочку; маршал едва заметно дернулся, но не решился приблизиться.

Если у девчонки есть хоть какое-то оружие, то она легко может убить императора, вдруг подумал солдат. Воткнуть обломок меча или достаточно крепкую палку прямо в глаз, достать до мозга… Эта мысль не вызвала в нем ужаса, только странное согласие; от этого согласия стало страшнее всего.

Измена ведь не в делах начинается, а в мыслях.

— Последнего в роду убивать нельзя. — Император выпрямился и задумчиво посмотрел на яркий шар заходящего солнца. — У меня у самого есть дети… Ногу отрежь ей, но не убивай.

Договорив, правитель Ду развернул коня и двинулся в путь. Лицо его было безмятежным. Небрежные слова, казалось, наотмашь ударили по лицу госпожу Юй. Она закусила губу и с ненавистью посмотрела на широкую спину, скрытую дорогим плащом.

Маршал на секунду прикрыл глаза и вытащил меч. Чистое лезвие ярко блеснуло в лучах солнца.

Монаху тогда показалось, будто его оглушило. Вот так просто обречь человека на мучения, искалечить его — разве должен правитель быть таким? Неужели нельзя как-то иначе? Какое зло может принести эта девочка, которую едва ли не качает от слабости?

Ветер принес первый тихий крик со стороны леса. Он сразу оборвался, но госпожа Юй вздрогнула. Глаза девочки расширились, и в них впервые показались слезы.

Император обернулся в раздражении:

— Сколько можно медлить?!

Маршал Ши медленно вложил клинок обратно в ножны.

— Я не буду, — спокойно отозвался он, не отводя глаз от ребенка. — Дети и у меня есть. Хочешь убить — убей сам, своими руками.

— Какие жалостливые у меня воины. — Усмехнувшись, император развернул коня. Медленно подъехав на то же место, он с сочувствием покосился на маршала. — Тебе ли крови на руках опасаться? Не поздно ли спохватился?

— Это бессмысленно. Она никогда не станет тебе врагом, — резко ответил маршал.

— С возрастом ты становишься все мягче. — Император протянул руку и коротко хлопнул маршала по плечу. — Сначала отказался Сибай к рукам прибрать, теперь вот это… Я не узнаю тебя. Может, тебе пора на покой?

— Воля твоя. Захочешь прогнать — кто ж тебя остановит? — пожал плечами маршал.

— Да. Кто же меня остановит? — коротко фыркнул император. Вытащив меч, он провел пальцами по широкому лезвию. Ши Ченъян отвел глаза.

Короткий свист рассекаемого лезвием воздуха оказался слишком слабым, чтобы его услышали окружающие. Следом повисла тяжелая и душная тишина.

Удар, нацеленный на девочку, ушел в сторону и обрушился на маршала. Меч наискось прорезал легкий нагрудник, надвое разделив выпуклый силуэт оскаленного дракона. Холодное сдержанное лицо Ши Ченъяна на мгновение стало удивленным. Широко раскрытые глаза отразили розовеющее небо. Тонкие губы едва заметно шевельнулись, по подбородку потекла струйка крови.

— Надо было раньше тебе отставку попросить, — раздраженно проворчал император, глядя, как залитое кровью тело медленно сползло с седла. — Никакого толку от вас… Кругом одни слабаки да предатели, всех жалеют, всех спасают, никто дальше собственного носа не желает смотреть!

Стряхнув капли на землю, он обтер лезвие краем пурпурного плаща и обернулся.

Госпожа Юй смотрела вперед остановившимися, широко раскрытыми глазами; будто ничего не видя перед собой, она медленно вытащила маленький кинжал.

— Это ты вот с этим меня