Пепел чужих костров - Дмитрий Панасенко

на дне распадка фигуру. Раздутое тело, кабаньи клыки, сверкающая на месте отсутствующего глаза золотая монета. Второй глаз закачен, белое бельмо слепо смотрит в пустоту. Дрожащий вокруг чудища воздух ломает перспективу и раскрывается потоком теней. Мрак волной устремляется туда, откуда летят последние стрелы. Слышен треск и грохот, волна горячего воздуха отбрасывает вал тьмы, бьет в распадок, земля исторгает пар, камни трещат от жара, но человек — кабан стоит прочно.

В паре шагов от Эддарда щелкают челюсти. Тело реагирует само. Превратившийся в бесполезную палку лук летит в сторону, выхваченная из-за пояса трость мягко ложится в ладонь, пальцы нащупывают еле заметную кнопку, щелкает скрытая пружина, и дерево распадается на две половины обнажая узкий и гибкий трехгранный клинок. Удар переводом. Обманный выпад. Захлест. Туше. Двое одолевших подъем монстров падают замертво.

Вторая позиция! Спину держать!

Натруженные ноги отдаются волной дрожащей слабости, но сейчас не время обращать на это внимание. Перевод. Туше. Очередная тварь с визгом отскакивает и лишь через пару ударов сердца осознав, что мертва опускается на колени, упрямо пытаясь остановить бьющий из пронзенной переносицы поток черной крови.

Пятая позиция. Спину держать!

Отход. Перевод. Туше.

Спину держать!

Возраст и сидячий образ жизни дает о себе знать. Поясница горит огнем, в правом колене при каждом движении что-то щелкает. Между деревьев снова грохочет, в лицо дышит жаром. Рычащая, щелкающая челюстями, размахивающая острым железом масса подступает ближе.

— А-Л-И-И-И-К-Х-О-Р-Р-А-А-А!! — Крик бьет по ушам стенобитным тараном. Несущаяся меж деревьев огромными прыжками тяжелая тень разогнавшимся быком врывается в набегающую толпу. Во все стороны летят тела. — Р-Р-Р-Р-А-А-А!!! Тяжелое било молота описав рвущую воздух дугу буквально расплескивает ближайшего монстра. Следующий замах пробивает в строю нападающих широкую брешь. Вращающая над головой, словно пушинку, пудовый молот великанша тигриным прыжком рвется вперед, приземляясь в самую гущу гибридов. Молот кружится, с треском распарывая воздух, ломая ноги и руки, сплющивая грудины, кроша черепа. — А-Р-Р-Р-А-Н-Н-О-Х! Оставляя за собой кровавую просеку дикарка огромными скачками движется вниз, там, где воздев руки с зажатым в нем каменным кинжалом широко расставив копыта над распростертым на камнях телом юноши, стоит человек-кабан. — К-Р-Р-И-И-И-Я-А-А! Чудище успевает повернуться, вскидывает руку в отвращающем жесте и из его ладони бьет струя пламени. — УМРИ!! — Объятая огнем фигура спотыкается, делает несколько неверных шагов вперед, опускает на искаженного молот и сама падает замертво. Лопнувшая рукоять раскрасневшегося от жара молота горит черным пламенем, над покрытым сажей телом дикарки курится дым. Что великанша мертва нет никаких сомнений. Бок Абелаяра простреливает яркая вспышка боли.

Отвлекся.

Опустив взгляд на глубоко засевший чуть ниже подвздошья иззубренный наконечник копья, ученый сделав пару неверных шагов пытается достать кончиком клинка тянущегося к нему его уродца но падает на колени. Тени сгущаются, смыкаясь над ним лицом мерзости. Земля мерно покачивается материнской колыбелью. Ледяной холод обволакивает сознание, унося его во мрак.

* * *

— А ну стой бродяга! Перегородивший дорогу замотанной в плед огромной, но явно женской фигуре, сидящий на тяжелом боевом коне, сверкающий начищенным нагрудником, всадник был высок, строен и вполне недурен собой. Впрочем, виднеющееся под широкополой, украшенной пуком цветных перьев шляпой, благообразное лицо несколько портил намечающийся второй подбородок и презрительно сложенные губы. — А ну назовись!

— Путница перехожая, неожиданно мелодичным голосом ответила великанша и попыталась обойти его слева, но всадник заметив маневр, развернув коня опять преградил ей дорогу.

— Путница, значит. — Протянул он и усмехнулся, в дранных тряпках, дырявых сапогах, да с мясницкой секирой… Знаю я таких путниц. Встречал уже и не раз. Все вы северяни одним миром мазаны. Либо воровка, либо шпионка, либо разбойница… Со мной пойдешь. В Крепость. Там разберемся.

— А если не пойду?

— А если не пойдешь, то свяжу тебя да парням в обоз отдам. Кивнул на остановившуюся у обочины боевую телегу, на которой, сидело с интересом следя за происходящим два десятка ухмыляющихся кантонцев, всадник. Они тебя быстро обломают. Не впервой.

Огромная, покрытая дорожной грязью рука, медленно поднялась вверх и стянула с головы великанши край пледа.

— Хорошие у тебя сапоги. — Усмехнулась дикарка. — Мне в пору будут.

Только боги ведают, как уставал за последнее время Грог. Управлять одалем оказалось намного сложнее, чем он мог бы себе представить. Это не тебе не поле боя, где только и нужно, что следить, чтобы всякий, кто повернут к тебе лицом и находящийся на расстоянии удара не задерживался на ногах слишком долго. Одаль, оказался для него неподъемным. Клятая земля. Каждый, пахарь, пастух, охотник, хотел от него защиты, не внеся при этом в казну ни единого медяка. Вчерашние друзья, требовали отдать им самые жирные куски пашни, прозрачно намекая на судьбу прошлого владельца долины. Проклятые, будто ниоткуда появившиеся имперские мытари бубнили что-то о налогах и задолженностях. А уцелевшие после кровавой ночи воины узнав, что он запрещает набеги и отменяет право четвертей, один за другим покидали его земли. Но они хотя бы делали это открыто. Освобожденные рабы, предпочитали делать это по ночам, не забыв прихватить с собой что-нибудь ценное. Клятая долина вопреки своему имени, не спешила поделиться зерном, половина купленных им овец передохла от какой-то заразы, ловить рыбу в горных озерах тоже не получалось, и несмотря на обнаруженные им неплохие запасы, долине все еще грозил голод, и Грог даже думать не хотел, что будет зимой. Все рассыпалось, словно домик из карт. Построенное Хальдаром королевство просто не могло выжить без грабежей. Так что неудивительно, что намаявшись и набегавшись за день, Грог, просто падал в кровать, чтобы отключившись, проснуться с восходом солнца от очередного вороха проблем. Как же ему хотелось на все плюнуть и уйти в горы. Удивительно, но, несмотря на произошедшие там события, полусоженный длинный дом в снегах, был единственным местом, где Грог чувствовал себя в спокойно. Возможно, этому способствовала тишина, а может чудом сохранившаяся широкая и мягкая имперская кровать, оставшаяся от Хальдара. И плевать, что крыша над ложем не сохранилась. Зато можно было стряхнуть снег с удивительно мягкого, чудесно блестящего шелка, лечь прямо на мягкую перину и смотреть на проплывающие над головой звезды. По хорошему, содрать бы этот клятый шелк да обменять его у все чаще захаживающих в долину коробейников на монеты и хлеб, но он бы скорее руку себе отрубил, чем так сделал.

Усмехнувшись своим мыслям, мужчина снял с пояса связку ключей и отпер громко лязгнувший замок. Отец Героф постоянно повторяет, что все в руках Создателя. Стоит только надеяться, что у Белого бога крепкие руки. Если они