Марица. Исток - Александра Европейцева

Я сделала глубокий, прерывистый вдох, пытаясь прогнать комок в горле. Запах дыма, пота, страха. Крики за окном. Дрожь земли под ногами. И его руки на моих плечах — твёрдые, якорь в бушующем море. Сжала кулаки, чувствуя, как ногти впиваются в ладони. Боль помогла. Она вернула в реальность.

— Нет, — выдохнула я, и голос мой наконец приобрёл твёрдость. — Не позволил бы.

— Вот и я о том же, — Демитр слегка ослабил хватку, его взгляд стал не таким суровым. — Так что, тэба Лантерис? Видения.

Я закрыла глаза, отсекая всё другие вспышки картинок в моем сознании, крики из операционного зала, запах гари, леденящий страх за близких. Я провалилась в себя, в ту самую бездну, что возникла между нами во время танца.

Но вместо видения перед глазами встал мой сон. Где тонкие нити окутывали меня целиком. А потом… потом я вспомнила.

Храм Богов. Источник. Там тоже были нити.

И тогда видение нахлынуло на меня.

Иллюзион.

Не просто королевство. Идея. Фанатичная, всепоглощающая вера в то, что чистота крови и магии — единственный возможный путь, спасающий расы от вырождения. Они столетиями смотрели на Исток — древний резервуар всей магии мира, сердце реальности — и видели лишь инструмент. Они жаждали знаний и контроля.

Их агенты, вроде Марца, годами проникали в наши храмы, в наши библиотеки, в наши самые сокровенные тайны. Они выискивали слабые места, точки напряжения, где ткань реальности была тоньше. Они не просто хотели силы. Они хотели отменить всё. Вернуть мир к моменту до Великой Миграции, когда народы не смешивались, когда драконы не знали людей, а маги не дружили с демонами. Они были уверены, что только расчленение, разделение, строгая иерархия рас и крови спасет мир от вырождения.

И ради этой цели они столетиями влияли на Исток. Пытались подчинить его, заставить делать то, что считали правильным.

Глупцы. Слепые, чванливые глупцы.

Они не понимали, с чем играли. Исток — не машина. Он живой. Мыслящий. Чувствующий. И он ответил. Не подчинением, а яростным, всесокрушающим отпором.

Видение обожгло меня изнутри, и я закричала — беззвучно, внутри своего сознания. Я увидела их королевство. Груды дымящихся развалин. Не гордых, чистокровных магов, а обезумевших от ужаса людей, гибнущих под обломками собственного величия. Исток ударил по ним первым и сильнее всего. Их высокомерие, их попытка надеть на вселенную узду обернулась против них самих. Их стройная, выверенная реальность рухнула, погребя их под своими обломками.

Но гнев Истока не был избирательным. Волна хаоса, которую они спровоцировала, катилась дальше, сметая всё на своём пути. Наше королевство. Соседние земли. Весь мир.

Исток был в агонии. В ярости. Он метнулся, слепой и беспощадный, круша всё вокруг, пытаясь стряхнуть с себя паразитическое прикосновение Иллюзиона. Его нельзя было остановить. Но его можно было… убаюкать. Угомонить. Хоть на мгновение. Дать ему то, чего он жаждал больше всего в своем слепом гневе — точку опоры. Якорь.

Новое место силы в Королевском лесу. Оно было молодым, чистым, не заражённым чуждым вмешательством. Оно пульсировало в такт Истоку, но не было им. Оно могло стать тем самым якорем. Ключом. Стабилизатором. Но лишь на время.

Мне нужно было туда. Сейчас же.

— Мне нужен экипаж. И руны. Много рун. Чистый магический кристалл, размером с кулак. И охрана, которая довезет до леса и будет держать периметр. Никто не должен мне мешать. И да… Нужно передать канцлеру Эшеру или Патринии, что я в столице, и буду на Совете завтра.

Он не спросил «зачем». Не спросил «почему». Он просто кивнул, разворачиваясь к выходу.

— Дежурный!

И пока солдаты бежали выполнять его распоряжения, а я лихорадочно набрасывала на листе бумаги рунические последовательности, мелькавшие в видениях, в ушах стоял гул приближающейся бури. Бури, которую мы не вызвали. Но которую теперь должны были остановить.

Глава 16

Передышка и надежда

Карета, которую Демитр предоставил мне, была запряжена парой нервных гнедых лошадей. Я мчалась по улицам столицы, которые больше не напоминали знакомый город. Это был ад, сошедший с полотен безумных художников.

Через запыленное стекло я видела всё. Мага в разорванных мантиях, сидевшего на корточках посреди мостовой и безучастно смотрящего на свои обожженные, бесполезные руки. Дракона — не Демитра, а другого, поменьше, с янтарной чешуей — он зализывал рану на крыле, и в его глазах стояла животная боль и недоумение. Повсюду валялись тела, накрытые тем, что нашлось под рукой — плащами, кусками ткани, обломками дверей. Но хуже всего были живые. Те, кто ходил, слоняясь в оцепенении, с пустыми, ничего не видящими глазами. Их тихий, монотонный плач сливался в один сплошной, душераздирающий стон, заглушаемый лишь отдаленными взрывами и треском рушащихся зданий.

Карета свернула на проспект, и впереди, в разрыве между почерневшими домами, показался дворец. Сердце мое сжалось, заныло. Одна из западных башен лежала в руинах, изломанная каменная кладка зияла, как сломанные кости. Родители. Истер. Они там. Возможно, живы. Возможно, уже нет. Комок подступил к горлу, горький и безжалостный. Каждый нерв, каждая клетка тела рвалась туда, к ним, вломиться в тронный зал, в покои, отбросить целителей и самой…

Карета резко дернулась, едва не выбросив меня с сиденья. Кучер что-то крикнул, ругаясь, и хлестнул лошадей. Я впилась пальцами в бархатную обивку, чувствуя, как по спине пробежала ледяная волна и колыхание магии внутри. Не сейчас. Только не сейчас.

Но это было неизбежно. Давление в ушах нарастало, воздух сгустился, наполнившись запахом озона и горячего камня. Земля под колесами кареты содрогнулась, негромко, но глубоко, предупреждая о новом, еще более мощном толчке. Он приближался. Волна хаоса, яростная и слепая, катилась по основам мира, и на сей раз она могла смести с лица земли то, что еще оставалось стоять.

Мне нужно было успеть. Успеть раньше, чем рванет. Я должна была добраться до того места силы и попробовать рунами хоть немного воздействовать на нити мироздания, хоть немного разделить их с колдовством Иллюзиона.

— Гони быстрее! — крикнула я в окошко, и голос мой сорвался на визгливую, чужую ноту.

Кучер что-то пробормотал в ответ, но лошади рванули с новым рвением, заставляя колеса подпрыгивать на булыжниках. Я откинулась на спинку сиденья, закрыла глаза, пытаясь загнать обратно слезы и панику. Перед глазами снова встали нити — багровые, пульсирующие, сплетающиеся в паутину грядущего конца.

Мы должны были успеть. Я должна была успеть.

Карета резко