Пепел чужих костров - Дмитрий Панасенко

— Да. Вкусно. Майя просто здорово готовит. — Согласно кивнул юноша и не выдержав подвинулся немного ближе к огню. — Только. Не обижайся, Сив, но твои духи ошиблись. Я не знаю о чем говорить.

— Например о том, что эти твари выкололи тебе глаз и снасильничали. Или что ты хотел проткнуть меня своей зубочисткой пока я смотрела, что в лисьей норе. — Откусив следующий кусок от лепешки великанша покачала головой. — Ты видел вокруг шалашей стену из камешков? Она нужна, чтобы защитить жилище от ветра. Иногда нужно поставить стену из слов. Сказать что внутри, чтобы защитить сердце от того, что снаружи… Знаешь… Когда я сбежала из гнезда… Мне тоже было больно. Мне тогда хотелось бы, чтобы меня кто-нибудь выслушал. Когда мне становилось совсем плохо я говорила с деревьями, ветром и духами, но это было… На мгновение великанша замялось. Это помогало, но все равно было не то… С живыми стена слов выходит крепче…

— А сейчас? Сейчас тебе хочется рассказать?

— А сейчас я понимаю, что все в прошлом и я жива. — Пожала плечами дикарка. — Раны зарастают. Даже те, что внутри. Особенно те, что внутри.

— Мне кажется со мной этого никогда не случится… — Тяжело вздохнув, юноша опустил лепешку на колени. — Отец от меня отказался.

— И тебе не зачем отправляться в Лютеций. — Медленно кивнула горянка и ткнув пальцем в костер искривила рот в невеселой ухмылке. — Это больно. Когда некуда возвращаться. Но… Это тоже… проходит.

— Он хороший человек. Мой отец. — Слова дались Августу нелегко, это было все равно, что проталкивать через горло мельничный жернов, но в коне концов ему удалось. — Просто… для него честь и благополучие рода превыше всего. А у меня есть братья. И сестры.

— Ты по ним скучаешь… — Наполовину утвердительно произнесла великанша и вскинув бровь покосилась на юношу.

— Нет. — Покачал головой Август после долгой паузы. — Это наверное неправильно, но нет. Когда ты живешь в большой семье и надо делить наследство, когда всеми силами борешься за внимание главы рода… это не слишком способствует… теплым отношениям.

— Бывает. — Немного подумав, кивнула Сив.

— Ты считаешь это неправильным? — Снова вздохнув юноша оторвал от лепешки кусок и сунув его в рот принялся ожесточенно перемалывать его челюстями.

— Не знаю. — Перекинув на грудь косу дикарка принялась задумчиво перебирать вплетенные в волосы косточки бусины и кольца. — Здесь, в горах, принято держатся за род. Никто кроме семьи не сможет защитить тебя если тебя хотят обидеть. Но… все бывает по-разному.

— У меня пальцы болят. Тех, которых нет. Как будто я их сжимаю. Со всех сил. А глазом… я понимаю, что так быть не должно, но иногда я вижу свет. Вспышки. Яркие, как солнце.

Хмыкнув, дикарка поворошила рукой угли костра.

— У одного моего знакомого так было. Ему руку топором отрубили. Говорил, как будто постоянно чувствует свой кулак крепко сжатым. — Наконец произнесла она задумчивым тоном. — Шаман подсказал ему представлять, как будто раскрывает и расслабляет ладонь. Ему помогало.

Над костром установилось долгое молчание.

— Та… птица сказала… вы с Ллейдером. Вы должны были меня убить.

Великанша болезненно поморщилась.

— А-а-а… Так вот чего ты за свой ножик хватался… Духи сказали, что ты об этом спросишь. Ладно… Приходил один. Жирный как боров. Весь в перстнях и цепочках, одежда из шелка и золота, если хоть одну цацку содрать — большой клан дюжину лет кормить хватит, а к шапке будто целое птичье гнездо приколотили. Мы тогда без заказов совсем сидели. Почти месяц. Он показал мне и Ллейдеру твой портрет. Сказал, что если с тобой что-нибудь случится, то заплатит каждому по две марки. Мы отказались. Что бы ты там себе не думал, мы не убийцы. А через седмицу мы Гарриса встретили. И он нас нанял. Я тебя не сразу узнала. На портрете ты был…

— Красивей? — Криво усмехнулся Август и коснувшись прикрытой веком пустоты невольно поморщился.

— Моложе, что ли. — Покачала головой горянка. — Как подросток. И радостней. Дай сюда плед. — Пододвинувшись поближе Сив выдернула из рук цу Вернстрома конец одеяла и расправив накинула себе на плечи. — Нам и двоим тут места хватит.

Плечо великанши оказалось удивительно горячим.

— Две марки. — Покачал головой юноша. И пододвинувшись поближе под источающий приятное живое тепло бок дикарки сгорбился над остатками лепешки. — Отец любил говорить, что всегда полезно знать, сколько ты стоишь.

— Это север. — Погрузив руку в огонь, Сив подхватила из костра рдеющий уголек и принялась катать его на ладони. — Здесь не важно, кто были твои предки, в каком большом каменном доме ты живешь, и сколько у тебя слуг и золота в сундуках. Кому-то нужны деньги. И чтобы их добыть он просто срубает тебе голову. Мы тогда отказались тебя убивать потому, что подумали что ты еще ребенок. Это гнусно — убивать детей… А Гретта? Она хорошо трахается?

— Сив…

— На с6евере есть старый обычай. Перед огнем нельзя лгать. — Отбросив пригасший уголек обратно в костер, дикарка устремила на Эддарда задумчивый взгляд. — Духи обидятся.

— Я… я не помню. Я был болен. И пьян.

— Ладно… Мне плевать… — Прищурившись словно сытая кошка дикарка шумно почесалась и поерзав пододвинулась еще ближе. — Просто спросила, чтобы узнать, не наделаешь ли ты глупостей, когда мы ее догоним.

— А мы догоним? — Повертев в руках лепешку цу Вернстром протянул ее Сив. — Хочешь? Мне как-то… не лезет.

— Оставь на завтра. — В голосе горянки звучала тоска и усталость. — У нас не так много еды.

Они еще немного помолчали. Последний луч солнца скрылся за горизонтом забирая у неба краски.

— Ты ведь знаешь, кто я такая на самом деле? — Нарушила наконец молчание великанша.

— Сейчас ты скажешь, что ты дочка местного горного царя? — Позволил себе улыбку юноша и тут же смутившись вскинул руку в жесте примирения. — Извини. Дурацкая шутка.

— Не хуже и не лучше других. — Тяжело вздохнув, покачала головой дикарка. Я Сив Энгинсдоттир. Энгинсдоттир на языке гор значит ничья дочь. Меня нашли в горах. Младенцем. А клан что меня вырастил… Погиб.

— Война? — Сжав губы несмело поинтересовался Август. — Кровная месть.

— Что-то вроде. — Отведя взгляд в сторону буркнула великанша. — Но сейчас не об этом. Ты знаешь, что я разговариваю с духами. Знаешь, что я иногда перекидываюсь. Ты считаешь меня благословленной? Или одержимой демоном?

— Я считаю тебя… наверное… другом. — Слова дались Августу необычайно легко. — Сначала ты меня раздражала. Потом я тебя возненавидел. Но когда меня схватили эти… чудовища… а ты пришла за