Узел вечности - Стивен Рэй Лоухед

Мы назначили людей следить за кострами всю ночь. Ночь прошла холодно, но спокойно, и мы проснулись не от чего-нибудь зловещего, а всего лишь от унылого дождя. Следующий день не принес никаких изменений, как и те, что шли за ним. Мы пробирались через бесконечную череду колючих зарослей, густых, как живая изгородь, перелезали через поваленные стволы, пробирались сквозь трясину, карабкались по огромным валунам или обходили их. Днем мы шли друг за другом мокрой вереницей; ночью старались высушить одежду. И все время становилось холоднее, так что на пятый день дождь сменился снегом. Лучше не стало, но все-таки какие-то перемены…

Шли молча. Ската, мрачная и угрюмая, ни с кем не разговаривала; да и Тегид особо не рвался поговорить. Кинан и Бран обращались к своим людям только при необходимости.

Мне тоже нечего было сказать, и я шел, такой же немой и несчастный, как и все остальные.

Склон выравнивался так постепенно, что мы не заметили, как покинули курган, пока не дошли до медленного ручья, по берегам которого росли высокие сосны и стройные березы.

— Теперь идти будет легче, — решил Бран.

Слуа больше на нас не нападали; я почувствовал облегчение, оставив курган позади. Я подумал, что, может, и его хищная нежить тоже осталась сзади… Мы отдохнули под соснами и весь следующий день шли вдоль ручья. Деревья здесь были существенно старше, ветви у них начинались высоко; подлесок поредел, идти действительно стало легче. Постепенно ручей расширился и превратился в небольшую говорливую речку, петлявшую между скользкими берегами. Время от времени мы даже видели солнце сквозь просветы в густых ветвях над головой.

Когда дневной свет померк, мы наконец вышли из леса и увидели широкую долину между двумя длинными скалистыми утесами. Землю покрывал снег, но совсем неглубокий. Река еще более оживилась, здесь она текла в каменистом русле.

Дальше деревьев мы почти не видели, так что решили заночевать на опушке леса, там у нас по крайней мере не будет недостатка в дровах. Следующее утро мы посвятили именно дровам, собрав столько, сколько могли унести лошади. Вышли поздно, но к концу дня прошли больше, чем за все время пребывания в Тир Афлан.

Следующие несколько дней солнца мы не видели, оно оставалось скрытым за сплошной пеленой низких облаков. Мы шли вдоль берега реки, останавливаясь только на водопой, еду и сон. Было по-прежнему холодно, но снег шел редко и недолго. Ни зверей, ни птиц мы не видели, как не видели ни одного следа на тонком снежном покрове.

Видимо, мы были единственными людьми, так далеко заходившими в Грязную Землю. Я так считал, пока не увидел руины.

Поначалу мне показалось, что обрыв на левом берегу реки просто стал более неровным, там были навалены груды камней и торчали какие-то вкрапления. Но чем ближе мы подходили, тем яснее становилось, что это остатки стен.

Даже в виде руин стены вызывали смесь страха и восхищения, как раньше на кургане. Мы уже два дня шли вдоль стены, а она все не кончалась. На шестой день мы увидели мост и башню.

Башня стояла там, где долина сужалась. Остатки двойного ряда разрушенных колонн тянулись по дну долины и реке к другому берегу. Мы подошли к огромным наполовину погруженным в землю каменным дискам. Они торчали, словно спилы исполинских деревьев, и постепенно погружались все глубже под воздействием собственного веса и времени. Здесь мы остановились.

Когда-то давно река, должно быть, представляла собой ревущий поток, через который был переброшен огромный мост — некая титаническая работа, на которую способны лишь гиганты. Вот на одном конце моста и стола мрачная башня. Среди нас не было никого, кто бы не задумался: что за руки воздвигли башню? Что скрывалось за стеной? Любопытство мучило всех. Мы остановились и разбили лагерь среди полуразрушенных колонн. А затем Кинан, Тегид, Вороны и я полезли на обрыв.

Каменная башня состояла из трех секций, этаких ступенчатых ярусов. В стенах зияли странные круглые окна, похожие на пустые глазницы, смотрящие на другую сторону. Единственный вход охраняли ворота с такой дверью, каких мне не приходилось видеть: дверь представляла собой огромное каменное колесо, опоясанное железом по краям. Двигалась она по широким направляющим. Поверхность ворот и дверь покрывали символы, слишком обветшавшие, чтобы можно было разобрать, что они означали. Остатки вымощенной камнем дороги шли от ворот и заканчивались там, где мост когда-то упирался в обрыв. Ширина дороги позволяла ехать рядом четверым всадникам.

Первый ярус башни заканчивался примерно на высоте в три человеческих роста. Единственный вход закрывали круглые ворота, а огромную каменную дверь нечего было и думать сдвинуть с места. Но Алан и Гаранау все же попробовали, и на удивление, им это удалось.

— Эй, она откатывается, — крикнул Алан. — Надо только колею прочистить.

Колея действительно была завалена каменными обломками. Вороны довольно быстро справились с этой задачей, а потом пятеро Воронов налегли на дверь, и ко всеобщему изумлению камень легко откатился в сторону, открывая темный проход.

Осторожно заглянув внутрь, Алан сказал, что там темно, и ничего не видать.

— Нужны факелы, — пробормотал Тегид, и по кивку Брана Эмир и Найл спустились с откоса за факелами. Они вернулись скоро, и Тегид с факелом в руке первым вошел внутрь.

Глава 24. БАШНЯ

Осторожно, как воры, боящиеся разбудить спящих обитателей, мы вошли в темную башню.

Влажно. Пахнет землей и мокрым камнем, как в пещере. Однако постепенно, когда глаза привыкли к мерцающему свету, мы начали различать в темноте отдельные детали.

Мы стояли в большом зале, в два или три раза больше, насколько я мог судить, чем большой зал любого короля. В центре возвышались каменные колонны, поддерживающие верхний этаж. В столбы на разной высоте были вделаны огромные железные кольца.

— Посмотрите-ка! — позвал издалека Дастун.

В дальнем углу лежали бронзовые колесницы с оторванными колесами, погнутыми или сломанными шестами. Во многих местах металл позеленел от времени. Высокие круглые бока колесниц казались плетеными, но на самом деле они были сделаны из треугольных бронзовых прутьев, тонких, но очень прочных. Рядом высилась пирамида из больших дисков, сложенных один на другой. Тут же лежало множество огромных топоров необычной формы: короткое лезвие с одной стороны уравновешивалось тупым набалдашником с другой. Их было несколько сотен, примерно столько же, сколько дисков, при ближайшем рассмотрении диски оказались