Изгой с когтями дракона. Кровь Веиров 1 - Дмитрий Когтев

— Вот! — Лисовик торжествующе указал лапкой. — Старичок-хранитель! Он не любит железо. Сейчас устроим сюрприз!

Цокот когтей и лай были уже у самой поляны. Из чащи выскочили три техногончие. Их сенсоры тут же сфокусировались на Игнате и Лисовике. Эмиттеры шокеров загудели, накапливая заряд.

— Стоять! — раздался хриплый голос надсмотрщика, выбежавшего следом. Он был без шлема, лицо — в крови и саже. — Сдавайся, выродок! И твою шельмецовую крысу тоже!

Лисовик обиженно топнул лапкой:— Крыса? Я — Лисовик, хранитель уюта! А ты — невоспитанный кусок железяки! Старичок, накажи его!

Он подбежал к Хрустальному Стволу и что есть силы стукнул лапкой по его мерцающему основанию.

Дерево ответило.

Голубой свет вспыхнул ослепительно ярко. Воздух затрепетал, наполнившись высоким, чистым звоном, как тысяча хрустальных колокольчиков. Звук ударил по ушам, по нервам. Игнат зажмурился, почувствовав, как вибрирует земля под ногами.

Техногончие взвыли. Не от злости — от боли. Их сенсоры вспыхнули и погасли. Металлические корпуса задрожали, покрываясь сетью трещин. Механизмы внутри завизжали и захрипели. Один «Паук» рухнул на бок, дергаясь в конвульсиях. Второй начал бешено крутиться на месте, стреляя шокерами наугад. Третий попятился, натыкаясь на деревья.

Надсмотрщик вскрикнул, схватившись за голову. Кровь пошла у него из ушей.

— Колдовство! Проклятый лес! Отступай! — Он отчаянно замахал руками, пятясь к чаше.

Лес вокруг зашумел, возбужденный звоном. Корни поднялись, как копья, преграждая путь отступления. Ветви сомкнулись над головами надсмотрщиков и гончих, создавая живую клетку. Шепот стал громким, торжествующим:

«…Поймали… железные крысы… отдать корням… на корм…»

— Ну вот, — Лисовик удовлетворенно потер лапки. — Пусть теперь пошепчутся с моими старичками. Пойдем, огонек, пока они заняты.

Он снова потянул Игната за собой, но уже не вглубь леса, а вдоль края поляны, к зарослям гигантских папоротников, светящихся мягким зеленым светом. Звон Хрустального Ствола постепенно стихал, сменяясь тревожным гулом леса и отчаянными криками людей.

— Куда теперь? — спросил Игнат, оглядываясь. Его рука под ледяной коркой все еще ныла, но теперь это была терпимая боль. Холод «Снежного кома» сдерживал жар, не давая «Дикому Пламени» вырваться.

— К моей лавочке! — ответил Лисовик, продираясь сквозь папоротники. — Там и поговорим. И руку твою долечим. А то гляжу — лед-то таять начинает.

Действительно, иней на руке Игната покрылся капельками воды. Боль возвращалась.

Они вышли к небольшому холму, скрытому в чаще. У его подножия, вплетенное в корни огромного дуба, пряталось уютное жилище. Стены были из сплетенных ветвей и живого мха, крыша — из широких листьев, покрытых серебристым налетом. Из трубы, сделанной из полого стебля, вился дымок, пахнущий свежей выпечкой и травами. У входа висел кривой фонарь, внутри которого светился живой светлячок размером с кулак.

— Добро пожаловать в «Уголок Уюта»! — Лисовик широко распахнул плетеную дверцу. — Не дворец, зато от железных вредителей спрячет. И пирогов вдосталь!

Внутри было тесно, но невероятно уютно. Пол устлан сухим папоротником и шкурами неведомых зверей. На полках из коры стояли глиняные горшочки, пучки сухих трав, связки грибов. В углу тлел очаг, над которым висел котелок с булькающим содержимым. Воздух был густым и теплым, пропитанным ароматом хлеба, трав и чего-то сладкого. На грубом столе из пня уже дымился пирог — румяный, золотистый.

Лисовик усадил Игната на лежанку из мха.

— Сиди, не дрыгайся. Сейчас ручку долечим.

Он достал из корзинки еще один «Снежный ком» и аккуратно приложил его к тающей ледяной корке на руке Игната. Холод снова обнял ожог, глуша боль. Потом Лисовик сунул лапку в котелок над очагом, вытащил комок липкой, теплой, темно-зеленой массы и наложил ее поверх пирожка, аккуратно приматывая широким листом.

— Мазь «Корень Жилы»! — пояснил он. — Лечит что угодно. Даже обожженное диким пламенем мясо. Теперь сиди, отдыхай. А я пока чайку заварю. С «Медуницей Лесной»! Отлично мысли проясняет.

Игнат откинулся на мягкую шкуру. Усталость навалилась на него, как каменная плита. Боль в руке притупилась. Страх перед погоней отступил. Даже навязчивый шепот леса здесь, в хижине, звучал приглушенно, как шум дождя за окном. Уют и тепло очага окутывали его, вымывая ад рудника и ужас бегства.

— Почему ты мне помогаешь? — спросил Игнат, глядя на Лисовика, который возился с глиняными чашками. — Ты же видел… что я могу.

Лисовик налил из котелка темный, ароматный отвар в две чашки.

— Видел. «Дикое Пламя». Штука опасная. Для тебя. Для леса. Для всех. — Он поставил чашку перед Игнатом. — Но я чувствую не только пламя, огонек. Я чувствую боль. Твою. Глубокую. Как у корней, когда их железом режут. И еще… — Он прищурился. — Чувствую кровь. Драконью. Да, да! — Лисовик махнул лапкой на немой вопрос Игната. — Чую роды. Драконовы. Вранцы. Змеины. Волховы. Твоя кровь… она Драконова. Но… — Он постучал лапкой по столу. — …испорченная. Смешанная. Как будто в нее влили грязи из Бездонных Топей. Или… звездной пыли.

Ключ в крови. Слова галлюцинации матери всплыли в памяти.

— Что это значит? «Ключ в крови»? — вырвалось у Игната. — Мать… в видении… она сказала так.

Лисовик замер. Его веселое выражение лица сменилось настороженностью. Он отпил из своей чашки.

— Видение в лесу? Голос металлический, ошейник на ней? — Игнат кивнул. Лисовик тяжело вздохнул. — Ох, беда. Значит, не просто галлюцинация это была. Значит, Конклав «Стальной Век» не просто так тебя держал. И мать твою… — Он посмотрел на Игната с внезапной жалостью. — …они вплели ее в свою Сеть. Через боль. Через страх. Чтобы найти тебя. Или… контролировать.

— Контролировать? Меня? Зачем? — Игнат сжал здоровую руку в кулак. Уголек под ребрами встрепенулся, но холод «Ледяной мяты» и успокаивающий чай удержали его.

— Зачем? — Лисовик усмехнулся, но без веселья. — Потому что «Дикое Пламя» — это не просто сила, милок. Это угроза. Для их машин. Для их «прогресса». И… — Он понизил голос. — …ключ. К чему-то очень старому. И очень опасному. Что скрыто в Веирии. Под вулканами. Или под болотами. Или… — Он махнул лапкой в сторону невидимого неба. — …в звездах.

Тишина в хижине повисла густая. Треск дров в очаге казался громким. Шепот леса за стенами усилился: «…Древние… спят… не