Ведовской дар. 1. Ведьма правды - Сьюзан Деннард

Обычно Сафи понимала, что не стоит постоянно угрожать людям, но сейчас все было иначе. С тех пор как она побывала в кандалах, в нитях девушки не переставало биться ржавое чувство вины. Золотой стыд. Голубое сожаление.

Изольда раньше не видела ничего подобного. Не подозревала, что ее повязанная сестра может так сильно переживать из-за того, что причиняет кому-то неприятности – по крайней мере, кому-то кроме Изольды.

Девушки вышли на пустую палубу «Джаны». Внезапно нити Сафи вспыхнули новыми красками. Иссиня-зеленый ужас. Голубая печаль. Все это тут же переплелось с чувством вины, стыда и сожаления.

У подножия высокой скалы, нависшей над «Джаной», лежал безмолвный серый галечный пляж. Только шаги моряков нарушали ритм волн и ветра. Не было слышно ни щебета ласточек, ни криков наглых чаек. Ни пеликанов, сидящих на скалах, ни буревестников, проносящихся мимо, – ничего. Птицы были, но они больше не могли петь или летать. Тушки и голые скелеты устилали берег или качались в тихих волнах отлива. Были и сотни мертвых рыб, выброшенных на песок. Их до костей высушило солнце.

Сколько тысяч трупов скопилось здесь за годы Перемирия? А сколько еще их приносит волнами каждый день?

Изольда перевела взгляд на Эврейн, гадая, что чувствует монахиня при виде измученной родины. Но нити женщины оставались спокойными, в них лишь мелькнула грусть.

Изольда откашлялась и изо всех сил постаралась не заикаться.

– Я думала, только вода в реках отравлена. А не рыба.

– Рыбы, – ответила Эврейн, переходя на другую сторону от Изольды, – плавают в отравленной воде и умирают. А потом птицы едят рыбу и тоже умирают.

Сафи прислонилась к фальшборту, ее лицо и нити превратились в комок ужаса.

Изольда замерла, сожалея, что не умеет так же открыто показывать чувства, как Сафи. Ей бы хотелось дать понять Эврейн, что у нее тоже болит сердце при виде погубленной земли, а ребра сжимаются и превращаются в стальную клетку. Но у девушки не было ни сил, ни слов, она так и осталась стоять на месте.

Уголком глаза ведьма заметила вспышку, и ей даже не понадобилось поворачиваться, чтобы понять, кто спускается по трапу. Кто подошел к Эврейн и вынул подзорную трубу.

Нити между Мериком и Сафи переплелись еще сильнее и представляли собой запутанный узел противоречий. Они тянулись друг к другу, как щупальца морской звезды, и были окрашены в пурпурный цвет голода. Страдание цвета красного вина с синей ноткой сожаления.

И очень много пунцовой страсти.

«Этот узел может стать взрывоопасным», – подумала Изольда, яростно потирая переносицу.

– В чем дело? – спросила Сафи.

Изольда вздрогнула. Она была так увлечена нитями, что не заметила, как подруга повернулась к ней.

– Ничего, – пробормотала Изольда, хотя знала, что Сафи сразу различит ложь.

– Она босая! – вдруг воскликнула Эврейн, чем удачно отвлекла Сафи.

Ноздри Мерика расширились, и, хотя губы Сафи приоткрылись – скорее всего, чтобы заявить, что она прекрасно обходится без обуви, – он ее опередил:

– Райбер! Принеси донье обувь!

Девушка выскочила на трап, закусив губу.

– Я могу раздобыть сапоги, адмирал, но ей лучше вернуться со мной в трюм. Быстрее подберем подходящие.

– Действуй.

Мерик пренебрежительно махнул рукой, снова направляя подзорную трубу на берег.

Сафи взглянула на Изольду.

– Хочешь пойти с нами?

– Я останусь.

Если она присоединится к Сафи, то та закидает ее вопросами. Вопросами, которые могут привести к связывающим этих двоих нитям…

Или еще хуже – к голосу Тени из ночных кошмаров Изольды.

– Я хочу побыть на свежем воздухе, – поспешно добавила девушка.

Сафи не поверила. Она бросила взгляд на ближайших матросов, которые карабкались вверх по мачтам. Потом перевела скептический взгляд обратно на Изольду.

– Ты уверена?

– Со мной все будет в порядке, Сафи. Ты забыла, что это я учила тебя искусству боя.

Сафи насмешливо хмыкнула, но ее нити вспыхнули розовым цветом – смех.

– Неужели, дорогая ведьма нитей? Ты уже забыла, что именно меня называли в Веньясе Великим Потрошителем?

Сафи драматично взмахнула рукой, изобразив нападение на Райбер.

Теперь Изольде не нужно было заставлять себя улыбаться.

– Ты хорошо расслышала? На самом деле тебя называли Великим Поглотителем, Сафи. Очень уж ты поесть любишь.

Сафи остановилась, достаточно близко, чтобы ткнуть пальцем в сторону Изольды.

В ответ та сделала вид, что сейчас откусит его.

Изольда посмотрела на трап, где стоял, нахмурившись, Мерик и давилась смехом Эврейн. Девушка обрадовалась, видя смех монахини, и тепло разлилось у нее в груди.

– Рада видеть, что тебе лучше, – сказала Эврейн.

– Да, хорошо чувствовать себя лучше, – ответила Изольда, перебирая в голове, чего бы такого умного добавить. Да хоть бы что, если уж честно.

Но ничего подходящего не нашлось, и в воздухе повисла неловкая тишина. Изольда начала потирать правый локоть, просто чтобы чем-то заняться.

От этого нити Эврейн вспыхнули зеленым светом.

– У тебя болит рука, а я, идиотка, оставила свои мази в трюме.

Она поспешила прочь, оставив Изольду с Мериком.

Наедине с Мериком.

С принцем, который мог стать мужчиной, связанным нитью сердца с ее повязанной сестрой, то есть практически членом семьи, но мог оказаться и врагом. С принцем, который теперь диктовал, куда и как отправятся Изольда и Сафи.

Не успела она понять, что делает, как изо рта вылетели слова:

– Вы женаты?

Это был первый вопрос, который задавала ведьма нитей, приступая к созданию камня нитей. В детстве Изольда слышала его от Гретчии тысячу раз.

Пальцы Мерика сжались на подзорной трубе, а нити вспыхнули от удивления.

– Э-э… нет.

– Есть любовница?

Мерик опустил подзорную трубу, его нити пульсировали неприязнью.

– И любовницы нет. К чему эти расспросы?

Изольда выдохнула.

– Вы меня не интересуете как мужчина, Ваше Высочество, можете не опасаться. Я просто пытаюсь решить, стоит ли нам следовать за вами в Лейну или нет.

–Стоит ли вам? – Нити и осанка Мерика расслабились. – У вас нет выбора.

– Если вы так считаете, значит, сильно недооцениваете нас с Сафи.

Щеки Мерика и его нити вспыхнули красным от гнева, и Изольда решила прервать допрос. Но когда парень резко развернулся, чтобы уйти, она все же добавила:

– Я вам не нравлюсь, – сказала ведьма. – Но это и не нужно. Просто запомните: если вы хоть раз обидите Сафию фон Гасстрель, я покрошу вас на куски и скормлю крысам.

Мерик ничего не ответил. Когда он, старательно обходя Изольду, направился к трапу, вид у него был крайне сердитый.

Но вспышка голубого понимания