Марица - Александра Европейцева

Канцлер Марц шел, почти не касаясь ногами пола — его поддерживали под мышки два крепких стража в мундирах личной гвардии короля. Его обычно безупречный камзол был расстегнут, на одном рукаве зиял длинный разрез, из которого сочилась тонкая струйка крови, окрашивая дорогую ткань в ржавый цвет. Волосы, всегда уложенные с педантичной точностью, сейчас в беспорядке падали на вспотевший лоб.

Глаза были полны не страха, а чистой, животной растерянности. Он метал взгляды по кабинету, словно не узнавая привычных очертаний, не понимая, как он здесь оказался. Его взгляд скользнул по лицу леди Варц, застывшей у окна, — в нем мелькнуло недоумение, почти упрек. Затем он увидел отца, и в его глазах вспыхнула искра надежды, мгновенно погасшая, когда он встретился с ледяным, неумолимым взором короля.

Его губы беззвучно шевельнулись, будто он пытался выстроить в голове логическую цепочку, найти ошибку в расчетах, понять, какая же именно переменная в его безупречном уравнении власти дала сбой.

Стражи грубо усадили его в свободное кресло, стоявшее поодаль от стола. Он не сопротивлялся, стараясь сохранить достоинство, расправляя плечи. Один из стражей механически поправил его камзол, но Марц дернул плечом, скидывая его руку и обвел взглядом всех присутствующих — короля, леди Варц, меня.

— Ваше Величество… — его голос звучал обычно, бархатный и убедительный. — Я… не понимаю. Это какая-то чудовищная ошибка. Прошу Вас объяснить, в чем меня обвиняют.

— Все, кроме леди Варц и кронпринца свободны. — и дождавшись, когда все уйдут, отец провел ладонью по разложенным на столе листам и по тому самому дневнику, что сжигал мне сейчас душу. — Вот объяснения, Нарвадул.

Голос отца звучал тихо, и от того, как он произнес его прежнее, почти забытое имя, Марц вздрогнул, будто его хлестнули плетью. А потом его взгляд остановился на дневнике. Медленно, почти неверяще, он протянул руку. Его пальцы, обычно такие твёрдые и уверенные, сейчас дрожали, едва касаясь потрёпанной кожи переплёта. Он взял дневник, но не стал листать страницы. Он просто знал. Знакомый потёртый уголок, едва заметная вмятина на обложке от когда-то пролитых чернил… Его взгляд застыл на этом клочке кожи, в котором была заключена гибель всего, что он строил десятилетиями.

Он вздохнул. Звук вышел не властным придыханием министра, а сдавленным, усталым стоном старого человека, застигнутого врасплох собственной тенью.

— Ну что ж, — прошептал он, наконец поднимая глаза на короля. В них не было ни страха, ни раскаяния — лишь ледяная, бездонная усталость. — Вы нашли его. Я всегда считал, что Освен был слишком сентиментален, чтобы уничтожить это. Ошибка. Роковая ошибка.

Он откинулся на спинку кресла, положив ладони на колени, и его взгляд стал отстранённым, будто он смотрел не на нас, а на давно минувшие дни.

— Расскажите, — потребовал король. Его голос был низким и тяжёлым, как погребальный колокол. — Всё. С самого начала.

Марц кивнул, медленно, будто каждое движение давалось с огромным трудом.

— С самого начала… — он повторил за ним, и его взгляд ушёл вглубь себя. — В те времена я уделял очень много сил изучению магии, новых заклятий, познанию нашего мира. Столичная библиотека является прекрасным клядезем знаний, но и этого мне было мало. Я давно перечитал в ней все, что меня интересовало. И тогда со мной связались маги Иллюзиона. Они всегда искали агентов, которые докладывали бы им о появлении талантливых магов. Их мало интересует политика или власть, они одержимы знаниями. Как был одержим ими и я. Я не видел ничего плохого в том, что Иллюзион собирал новые заклятия, общался с изобретателями, учеными, обменивался знаниями с ними. Поэтому способствовал формированию связей и знакомст. Именно Иллюзион помог мне устроиться младшим магом во дворец к вашему отцу. И почти сразу я получил должность вашего личного мага.

Ваш отец, покойный король, получил пророчество о Светоче, маге, чья сила сравнима с Истоком самого мироздания. Силе, способной либо вознести королевство к невиданным высотам, либо стереть его в порошок. И загорелся идеей его получить! Какие перспективы! И ведь были все предпосылки, что Светоч может родиться в королевской семье! Мощная родовая магия с почти неограниченным резервом, сновидцы, древний род. Поэтому Ваш отец приказал мне сопровождать вас в Сибург. Не как советника — как стража. Как того, кто должен был следить, наблюдать и… действовать, если дар проявится. Но я решил более подробно изучить пророчество. И тогда понял, что Светоч может просто уничтожить этот мир. И даже, если он родится и научится контролировать свой дар, то равновесие в мире и политике кардинально поменяется, что снова ставит мир в опасность от амбиций одного развратного короля.

Элана… — его голос дрогнул, впервые за всё время пробившись сквозь ледяную скорлупу. — Она была всего лишь ребёнком. Милой, живой, с глазами, полными любопытства. Но её дар… он начал проявляться. Сначала это были просто яркие сны. Скоро стало понятно, что она и есть Светоч. И тогда я связался с Иллюзионом. Мне нужен был совет. Они сообщили, что… занимаются такими детьми. Забирают их, учат контролю, объясняют последствия. И если учеба не дает плодов — блокируют способности. Но мы прекрасно понимали, что вы свою дочь не отдадите.

Его взгляд медленно, мучительно поднялся и упёрся в меня.

— Истер ревновал. Чувствовал себя брошенным. Его психика была… податливой. А Освен… Освен был психодемоном. Идеальным инструментом. Я убедил его, что это — единственный способ спасти и принцессу, и королевство. Что мы не причиним ей вреда — лишь усыпим и переправим в безопасное место, где маги Иллюзиона помогут ей обуздать силу. Он поверил. Он наложил на мальчика внушение — вывести сестру в сад в условленный час.

Он замолчал, и в тишине кабинета был слышен лишь его тяжёлый, прерывистый вздох.

— Но что-то пошло не так. То ли внушение оказалось слишком сильным, то ли собственная ревность Истера исказила его… Он не просто вывел её. Он… бросил ее в порту. Я задержался у вас в кабинете, поэтому встретил уже запыхавшегося и полубезумного Освена, который что-то кричал про кровь. Все его руки были в крови.

Он сжал кулаки, и костяшки побелели.

— Мы нашли её слишком поздно. Всё, что осталось… — его голос сорвался в шепот. — Освен сломался. Он хотел бежать, признаться во всём… Я не мог ему