Нефритовый шар - Дэвид Росс
Шань Му открыл дверь хижины и выглянул наружу. Небо на востоке было уже ярким, появились первые лучи солнца. Шань Му быстро лёг обратно и, заставив себя дышать спокойно, опустошил разум, отрешился от жёсткого пола, грубого одеяла, замёрзших рук и ног. Он медленно закрыл глаза…
И когда снова открыл, оказался в запредельном мире.
– Что? – удивлённо воскликнул Шань Му.
Окружённый серым туманом с тёмными жилками, крутившимися в нём, на холмике неподалёку стоял высокий человек и смотрел прямо на Шань Му. Он был одет в длинный кусок серой ткани, обёрнутый вокруг тела, – словно монах, подумал Шань Му. Но голова его не была бритой, а в лице этого человека было что-то такое – не жестокое и не яростное, но в то же время не спокойное и не доброе, – что заставило Шань Му поёжиться. На одном плече он нёс узелок, привязанный к палке. Шань Му смотрел на этого человека, а тот – на него. Лицо незнакомца было странным… Он сильно хмурился и сжимал губы, словно пытался заставить себя не говорить опрометчиво.
Шань Му медленно подошёл к нему и остановился. Незнакомец по-прежнему хмуро смотрел на него. Какое-то время они молчали, но затем терпение Шань Му кончилось, и он спросил:
– Кто ты?
– Я Тянь Лань, – коротко ответил незнакомец.
– Что тебе нужно? Что ты тут делаешь? Это мой запредельный мир.
– Я пришёл поговорить с тобой, – сказал Тянь Лань, сняв узелок с плеча и поставив его у своих ног.
Шань Му нахмурился. Раньше в его запредельный мир могли входить только те, кого он знал или кого хотел в нём видеть. Он заставил себя звучать уверенно:
– О чём ты хочешь поговорить?
Тянь Лань сел рядом с узелком и бросил в Шань Му резкий взгляд.
– Ты, – начал он, скрестив ноги и повысив голос, – сделал это… – он махнул рукой, – отравил запредельный мир своими побуждениями.
– Моими побуждениями? Кто ты такой, чтобы ругать мои побуждения? – резко спросил Шань Му. В нём клокотала ярость. Что этот человек мог знать о его утрате?
Тянь Лань опустил голову и медленно помотал ею. А когда снова поднял, гнев Шань Му куда-то улетучился, осталась лишь пустота – и тупая боль в сердце.
– У тебя есть выбор. К удовлетворению ведёт много путей, слышишь меня?
Прежде чем Шань Му успел ответить, Тянь Лань поднял руку. Его суровый взгляд вдруг смягчился.
– Возвращайся, Шань Му, – проговорил он. – Поговорим потом. Ты нужен матери.
Шань Му открыл глаза. Его брат плакал, склонившись над матерью.
– Матушка? – позвал Шань Му и подбежал к ней.
Дыхание матери дрожало и прерывалось. Она приоткрыла глаза.
– Позаботься о брате, Шань Му… – прошептала она. – Обещаешь?
– Сейчас не время! – закричал Шань Му.
Его мать нахмурилась:
– Обещаешь?
Шань Му, потерявший дар речи, лишь кивнул.
– Вы молоды… Ещё мальчики. Простите… Простите меня…
По её щеке стекла слеза, на мгновение задержалась на подбородке и упала на землю.
– Матушка! – воскликнул Шань То и уткнулся лицом ей в руку.
Шань Му мягко отвёл брата в сторону и обнял его за плечи.
А другой рукой закрыл глаза матери.
Глава 10
Шань Му охватил ужасный холод, который пронизывал до самых костей – и никуда не уходил. В голове всё смешалось. Он хотел проснуться на рассвете, уйти за предел искать всадника, но не мог. У него не было сил. Ночь превращалась в день, и больше он не видел ничего, кроме лица Шань То – худого, перепуганного, плачущего. Иногда он стоял над ним, иногда нет…
Лихорадка началась через два дня после смерти матери. Сначала Шань Му почти обрадовался – он больше не чувствовал голода, не хотел наполнить живот. Но потом мышцы и кости стали похожи на воду, он не мог ни встать, ни даже поднять руку. А ещё он потел. Пот ливнем стекал со лба и пропитывал всё тело.
«Я не умру! Я не брошу брата!» – говорил он себе.
Ночное небо осветила вспышка молнии, быстро растворившаяся в темноте. За стенами хижины бушевали гром и ливень. Ледяной, сырой ветер пробивался через щели в стенах и под дверью. Тянь Лань изо всех сил старался поддерживать костерок, но даже для него это оказалось безнадёжно. Дерево давало больше дыма, чем огня, и совсем не грело. Он вздрогнул и попробовал снова. Безнадёжно.
Шань Му, лежащий перед ним, тихо застонал. Его тело временами охватывала сильнейшая дрожь, его ужасно трясло. Тянь Лань знал, что это испытание мальчик должен пройти один; тем не менее страх и любовь к нему заставили его подойти ближе. Он нагнулся и плотнее закутал хрупкое тело в робу.
Тянь Лань ещё никогда не встречал никого столь же сильного, как этот мальчик, никого с тем же даром, что достался ему самому: умением проходить в другой мир, видеть предупреждения и советы, которые этот мир предлагает наблюдателям. Этот мальчик столько сделает, станет таким великим мудрецом…
Тянь Лань извлёк из складок своей робы амулет. Он носил его с собой много лет, но ещё никогда не нуждался в его силе так, как сейчас. Он положил каменный диск в форме дракона на грудь мальчику, затем опустил на него ладони. Закрыл глаза и почувствовал, как по его груди растекается свет. Свет превратился в звук – в песню, которую он начал петь. Песня эхом разнеслась по хижине, становилась всё громче. Амулет засветился – и чем дольше Тянь Лань пел, тем ярче он светился.
Мальчику понадобятся наставления – как и любому обладателю такой великой силы. Его задача – направить мальчика по лучшему пути, по тому же, по которому идёт сейчас он сам.
Тянь Лань склонился над мальчиком и зашептал:
– Лишь познав искушение, мы можем познать себя. Лишь познав слабость, мы можем познать силу. Лишь познав ничто, мы можем познать всё.
Руки и ноги Шань Му перестали дёргаться, он задышал ровнее. Тянь Лань убрал амулет и поблагодарил богов за помощь. А потом снова сел рядом с мальчиком и закрыл глаза.
Несмотря на темноту, тело Тянь Ланя дало ему знать, что наступило утро. Он снова встал, доковылял до двери и приоткрыл её. Его тут же обдало ветром и
