Тёмные Агнцы - Мира Кьярр
На мгновение в кабинете повисла тишина, гулкая и тяжёлая, какая воцаряется в долине после прошедшей грозы, и заполняли её только тихое гудение техники, отдалённый шум двигателя и едва слышимая перекличка охраны.
— Очень профессионально, — наконец привычно невозмутимо произнёс Тревор. — У тебя ко мне есть ещё какие-то вопросы или претензии?
Прозвучавший в его голосе сарказм ударил Марту, словно пощёчина. Она тут же пожалела, что не смогла сдержать гнев и с презрением бросила директору в лицо слова о его расстройстве.
Предыдущий психиатр работал с Миддлтоном и его бывшими товарищами, а когда Марта заняла эту должность, несколько раз лично проводила терапию, пока её собственный терапевт не запретил это из-за родившейся к Тревору симпатии. Психиатр должен быть беспристрастным и не испытывать ни любви ни ненависти к пациенту, поэтому вот уже более двадцати лет Тревор обходится без терапии. И вместе они делают вид, что просто коллеги, и связывает их только работа.
Спокойствие Тревора стало душить Марту, или это были её собственные воспалённые чувства, она бы и сама не могла сказать точно, что именно вызвало в её душе невыносимую тяжесть. Поэтому, больше не сказав ни слова, Марта просто поднялась с места и, направившись к двери, покинула кабинет директора.
Едва за ней закрылась дверь, Тревор тяжело вздохнул и уронил голову на сцепленные руки.
В отношении него Марта была действительно права, хоть и резка. Тревор никогда не испытывал настоящего интереса к людям и старался дистанцироваться от всех, потому что имел серьёзную проблему — он не мог воспринимать людей правильно, в них он видел определённую угрозу. С детства имея трудности в социальном взаимодействии, так и не научившись правильно реагировать на социальные сигналы, Тревор всем вокруг казался поверхностным, его личные эмоции и переживания не были достаточно оценены. В итоге он стал отчуждаться не только от людей, но и от самого себя, сам стал отрицать все свои чувства и внутренние конфликты. Тревор встал в позицию зрителя не только над миром, но и над самим собой. Но на деле, каким бы отчуждённым не казался, Тревор страдал от одиночества, однако, воспринимая себя как сломанный не поддающийся починке предмет, избегал любых взаимоотношений с другими.
Чувство поглощения другим человеком, тонкая интимность, которая устанавливается между по-настоящему близкими людьми, будь то друзья или любимые, невообразимо пугала Тревора. Поэтому ему было проще уходить в свой внутренний мир, чтобы избежать любых эмоциональных переживаний и конфликтов, особенно таких, который произошёл сейчас с Мартой.
Многолетняя привязанность к этой женщине ежедневно отравляла его жизнь, так Тревор считал. Проще было ничего не чувствовать и всегда оставаться в одиночестве, чем испытывать такую сильную, создающую одни проблемы, симпатию. Любые взаимоотношения, особенно с тем, кто нравится, хаотичны, не поддающиеся контролю, от того неприятны и опасны. Поэтому сохранение дистанции со всеми людьми без исключения для Тревора оказалось лучшим вариантом.
Было бы так же прекрасно, если бы вместо Марты в бюро работал другой психиатр, желательно мужчина, или если бы она, наконец, вышла замуж и занялась созданием собственной семьи. В конце концов люди взаимозаменяющие объекты, ни она ни сам Тревор не были исключением.
В дверь постучали и, дождавшись от директора ответа, вошли.
— Мистер Миддлтон, вам пришло письмо, — произнёс один из охранников, стороживших бюро по периметру, и показал зажатый между пальцами белый конверт.
Тревор молча поманил мужчину взмахом руки и, взяв конверт, сухо бросил обыденное «благодарю».
Разорвав конверт и, быстро пробежав по письму глазами, Тревор вновь тяжело вздохнул и положил его на стол.
В письме говорилось следующее: «Я не хотел врываться в жизнь Т.Н. снова, но ты обманул меня. Четыре года назад ты уговорил меня оставить её, пообещав, что жизни Т.Н. ничего не будет угрожать, но это не так. Чем ваша чёртова организация занимается?!»
Это короткое полное возмущения письмо написал ему Руне Адонис.
К полудню в столовой собрались почти все рейнджеры, не было только Тэмлин и Фредерика. Пока остальные ребята, рассевшись по разным столикам, обедали, Шерман сидел за роялем, чувственно наигрывая Gnossienne No.1 Эрика Сати. Когда он отыграл уже половину произведения, в дверях появилась лейтенант и, оглядев рейнджеров, направилась прямиком к капитану.
— Шерман, умоляю, — присаживаясь на стул, крикнула Тэмлин коллеге, — сыграй что-нибудь более весёлое, у нас ещё никто не умер!
— Иди к чёрту, — надув и без того полные губы, презрительно бросил Шерман, продолжая, не глядя на клавиатуру, скользить по клавишам пальцами.
Тэмлин игриво хихикнула и взглянула на Фрэн.
— Как себя чувствуешь? — спросила она капитана.
— Хреново, как и всегда, — пусто отозвалась Фрэн и, хлебнув из бокала вина, добавила: — Перестань задавать этот откровенно дебильный вопрос, полегчает мне только после смерти.
Тэмлин грустно вздохнула, но её внимание быстро переключилось на вошедшую в столовую Розалин, за спиной которой через мгновение показался Фредерик.
Секретарша, втянув голову в плечи, поспешила к ним за столик.
— Он меня преследует, — тихо выдохнула Розалин, плюхаясь на стул.
— Не выдумывай, — тут же улыбнулась Тэмлин. — Мы все живём здесь, и то, что вы сталкиваетесь, вполне нормально.
Розалин бросила на Фредерика быстрый взгляд через плечо — парень, не обращая ни на кого внимания, подошёл к стойке и, взяв пару бургеров и колу, направился за свободный столик.
— Он будто специально поджидает меня на поворотах, — промямлила Розалин. — Утром мой рабочий стол был весь в цветах…
— Как романтично, — скривив губы, протянула Фрэн.
— Это было ужасно…
— Фред будто в прошлом веке родился, — хихикнула в рукав свитера Тэмлин. — Кого в наше время могут впечатлить цветы? Может он ещё поэмы тебе посвящает?
— Когда он держал меня в плену, то
