Жрец со щитом – царь на щите - Эра Думер
«Он оказался слабее человека. Он бы не выжил. Или же вы… – слова срывались в сиплое придыхание, – сильные охотники».
– В данный момент я капкан, – усмехнулся я. – Венерина мухоловка. Так уничтожь же меня вместе с мухой.
Стрикс обошёл меня по кругу, взрыхляя когтями рожь, и обласкал дыханием затылок – у меня поднялись волоски на шее. Я закрыл глаза и приготовился.
«Я приму твою жертву, человек. В честь моего убиенного детёныша».
– Благодарен тебе буду вдвойне, если поторопишься. Если честно, – я нервно улыбнулся, – я сейчас сдохну от страха.
Чудовище не удостоило ответом. Стрикс приблизился к моему животу – я понял это по зловонному дыханию на коже. У меня упало сердце в пятки, герой из меня, конечно, выходил неважный – я трясся как лист под дождём.
Аион заверещал так, что у меня чуть череп не раскололся. Стрикс вдруг схватил меня за лицо и надавил когтями на щёки. Я открыл рот и распахнул глаза. Стрикс наклонился надо мной и принялся вытягивать из меня световое тело. Ощущения были отвратные: так, будто бы через весь организм проходил толстый шерстяной канат. У меня брызнули из глаз слёзы, я давился, хватаясь за горло.
«По-другому представлял процесс поедания!» – пролетело в голове, пока я ощущал, как «канат» скоблит по внутренностям и тянется к клюву стрикса, словно червь – к птичьему.
У меня закатились глаза от нехватки дыхания. Я погружался во тьму, полагая, что моя дурная жизнь подошла к не менее дурному завершению.
Вдруг услышал шипение и визг. Открыл глаза и оторопел: стрикс держал за загривок тушку льва с телом змеи, крылья божка трепыхались, а искажённая злобой морда скалилась на меня. В сравнении с вампиром он казался чуть больше человека.
– Какого…
Не дав мне опомниться, стрикс подбросил Аиона в воздух и распахнул клюв – жертва угодила прямиком в бездонную глотку, и её мигом проглотили. Стрикс не взглянул на меня: разогнал взмахами крыльев сор, отбросив меня на добрые несколько шагов, и взмыл в небо.
Лёжа на земле, я проводил взглядом его полёт, пока он не обратился в неразборчивую точку. Развалился в пшенице, позволив колосьям ласкать лицо, и рассмеялся до слёз.
– Балда ты, Луциан Корнелий Сильва, – сказал я сам себе. – А ведь готовился к самопожертвованию! Балда, – хохотал я уже без возможности остановиться и накрыл лик ладонями, – балда!
Так завершилась легенда о льве, змее и птице.
«И с чего начнётся следующая? Не знаю. Возможно, с холмов? Почему бы и не с холмов! Холмы, холмы…»
EPILOGUS. SIT TIBI TERRA LEVIS
* Пусть тебе земля будет пухом
Спустя 10 дней после событий в Регии
– Сплошные холмы, – ныл я. Закрывшись от разящего солнечного света, посмотрел наверх. – Пришёл, что ли?
Возвращение в Регию невольно перенесло меня в роковой день. Я передёрнул плечами: и натерпелись же мы всякого с Ливием. За эти десять дней я дневал и ночевал в царском домусе, ибо не мог подолгу оставаться в неведении, что с Ливием. Сводило с ума, что и на отца не мог наглядеться – живого! – и о Ливии волновался. Вот и разрывался меж двух огней – к тому же по пути от Авентина до Палатина плутал и бесился, что трачу драгоценные мгновения на дорогу.
Рим восстанавливался на удивление быстро. Первым делом с улиц убрали покойников и ответственно занялись перезахоронением и распределением могил между теми, кто погиб в страшной бойне. Я лично распоряжался похоронами Плиния и очень ждал, когда Ливий очнётся, чтобы показать, как я увековечил память нашего спасителя.
Царь Нума не отсиживался в печали: несмотря на возраст, он помогал отстраивать город заново, принимал на земле иностранных архитекторов, чтобы они восстановили утраченные здания, и не жалел драгоценных камней на благородные дела. Оказалось, он, да и все горожане стояли не просто так: они всё видели, но не могли пошевелиться. Какой кошмар, должно быть, испытал бедный люд.
Отец молчал о пережитом и всё расспрашивал меня, повторял, как гордится мной и Ливием. Нума же занимался важными делами по восстановлению Рима и не устраивал аудиенций. Он только сказал мне: «Я всё видел, Луциан Корнелий Сильва. Я буду молить богов о здоровье нашего Царя священнодействий, и вы вместе расскажете мне обо всём».
Знал бы повелитель – я молил денно и нощно. Сатурн был одним из древнейших богов пантеона, и его мощь разрушила организм Ливия. Маркус сдержал слово и разыскал лекаря, который оказал Ливию помощь, но его хворь имела сверхъестественное происхождение, посему целители разводили руками.
Я не сдавался. Ухаживал. Бегал в перерывах к отцу и спрашивал совета – он помогал, подменял меня. Надежду я не терял, и вот этим утром ко мне прислали служку, который сообщил благую весть: Ливий очнулся.
Я с толчка открыл врата в Регию и вбежал внутрь. По пути едва не снёс служанку с корзиной белья, извернулся, попросив прощения, и помчал в кубикулу Царя священнодействий. Залетев в опочивальню, я раскинул руки с улыбкой до ушей и возопил:
– Скотина ты, Туций, не верю своим очам! Наконец-то ты выспался!
– Луциан, – слабым голосом отозвался Ливий. – Я тут… не один.
У меня опустились руки и уголки губ. Сцепивший за спиной руки, ко мне обернулся сам царь Рима – Нума Помпилий. Он был одет в бело-золотое одеяние, украшенное фибулой в виде головы льва, и золотой венец. Точно готовился к публичному выступлению.
Я упал ему в ноги, попросив прощения за сквернословие в присутствии царской особы.
– Встань, Луциан, – в голосе Нумы слышались по-отечески нежные интонации, но в то же время я ощущал сталь его характера. – Вы, двое, – взор прокатился по нам с Ливием, – совершили невообразимое. Вы герои, и о вас будут слагать легенды.
Поднявшись, я опустил голову. Мне думалось, что ничего особенного мы не совершили.
Ливий сидел в постели, играя пальцами, сплетёнными меж собой. У него припухли веки и рассыпались волосы – в остальном он выглядел бодрым и пребывавшим в здравии. Он стыдливо прикрывал голую грудь, наверное, чувствуя себя неловко в присутствии правителя Рима в неприглядном виде.
Нума погладил бороду. Его лицо пронзили новые морщины, которых я не замечал раньше. Быть может, потому что глядел на царя издали. А может, они появились после того ужаса, что он пережил вместе с народом.
– Поведайте же,
