Где демон шепчет о забвении - Ирина Игоревна Голунцова

– Оглянись, – продолжил Асура, практически сразу наполнив опустошённую рюмку. – У тебя есть деньги, крыша над головой, работа, статус в обществе, завтрашний стабильный день. И это дал тебе я. Разве последние два месяца ты в чём-то нуждался?

Удержать беседу в нужном ему ключе Вэй Лу признал скверной идеей: как бы он ни пытался вытянуть из Асуры правду, тому удавалось уклоняться от ответов. Это неимоверно злило. Он чувствовал себя неразумным ребёнком, которого заманили в ловушку сладкой конфеткой.

Нахмурившись и с упрямством выпив ещё лаоцзю, Вэй Лу недовольно уточнил:

– Значит, я что-то должен тебе, так? Что? Я не хочу быть в долгу.

– Пока ты не готов это дать.

Прищурившись и ощутив, как жар напитка разливается по венам, Вэй Лу злобно глянул в ответ и зарычал:

– А что я готов дать, по-твоему? Я могу понять, что ты притащил меня в Тайян как потенциально способного заклинателя, но ведь у тебя есть ещё и личный интерес ко мне. Тебе что, проблемы нравятся?

– Мне нравишься ты, – казалось, Асура впервые смутился собственных слов. Прочистив горло, он пояснил: – Понимаю, как это звучит, но я не имею в виду чего-то предосудительного. Ты любопытный человек.

Ожидая, что его опять начнут крутить, как веретено, Вэй Лу застыл в негодовании. Ему послышалось? Нет, не настолько он ещё пьян, чтобы не расслышать чёткий ответ.

И как на такое реагировать?

Помедлив, Вэй Лу взял керамическую бутыль и налил себе ещё одну рюмку, поспешно опустошая. Жаль, что растянуть момент нельзя, потому что прихлёбывать раз за разом уже третью рюмку подряд выглядело жалко.

В груди поднялась буря. Алкоголь и эмоции смешались в травящий сознание яд. Может, он что-то опять не так понял? Хотя, учитывая, насколько Асура нелюдим и бывает несообразителен в общении, стоило ли удивляться, услышав такую глупость? Но узнать об этом от своего покровителя, от чьего настроения зависело его благополучие, всё равно жутко.

«А тут я вляпался в такое. И что мне делать? Одно неосторожное слово, и вместо сладкого напитка он напоит меня ядом, от которого я буду корчиться в медленной мучительной агонии».

Голова закружилась, но скорее от лаоцзю, чем от грузных мыслей – напиток оказался не в меру крепким, а пился, будто сок. Молчание висело слишком долго, чтобы добавить к букету эмоций столь ненужную неловкость. Скривившись, Вэй Лу злобно глянул на керамическую бутыль.

– Что за пойло такое? У меня уже голова кружится, – Вэй Лу даже не смотрел в сторону Асуры, ему на физическом уровне было больно от одного взгляда на него. – Это такой план, чтобы споить меня, связать и пытать, как и Хуан?

– Связать и пытать? – в недоумении уточнил Асура.

– Я видел её тело! Она…

– Она обслуживает клиентов. У них разные предпочтения. Зачем мне связывать и пытать проститутку, если она и так мне всё рассказала?

– Но она… она говорила, что ты её накажешь, если она не обслужит меня.

– Верно. Но наказывать-то можно по-разному. Что ты вообще обо мне надумал?

Повисло напряжённое молчание, которое Вэй Лу поспешил потратить на новый глоток напитка, покраснев от стыда. Шумно выдохнув и раздражённо утерев губы рукавом, он пробормотал:

– Я и так знаю, что у тебя есть власть надо мной. Притащил в Тайян, будто я псина. И ведь правда, некуда мне деваться. Попытаюсь убежать – так накажете или убьёте. Посадил меня на короткий поводок, да? Сначала показал, какой ты добрый и внимательный, а теперь мне за всё придётся платить?.. Чтобы я… стыдился или что? И ещё ты понял, что я быстро начинаю зависеть от людей… поэтому ты выбрал меня, а не Вэй Учэня? Ох… брат бы тебя самого избил… Ублюдок ты…

Последние слова уже звучали как жалобное бормотание обиженного ребёнка, забившегося в угол. Вэй Лу чувствовал себя не лучше: ему действительно казалось, словно он малолетний идиот, которым бессовестно манипулировал взрослый.

Как только он закончил свой монолог, во время которого язык заплетался через каждое слово, то услышал усталый вздох Асуры:

– Ты пьян.

– А ты наблюдателен.

– Я хочу, чтобы ты правильно меня понял, – поднявшись с места, Асура неспеша обошёл чайный столик и остановился подле Вэй Лу, упрямо игнорирующего его близость. – Мне жаль, что смерть той девушки тебя так сильно опечалила, однако я исполнял свой долг. И как будущий официальный заклинатель на службе у Тайян ты тоже будешь вынужден делать не самые приятные вещи: зачастую придётся наступать себе на горло и причинять вред тем, кто может оказаться тебе близок. В этом был мой урок. Ты неожиданно оказался слишком добрым и эмпатичным, и в этом твоя главная слабость. Вместо того, чтобы подойти к делу с холодной головой, ты сгораешь в пылу эмоций.

Добрый и эмпатичный. Два слова, а как больно они ранили.

Интересно, рыдая где-то в дальней комнате этого дома, Хуан тоже разделяла такое мнение? Тоже думала, что Вэй Лу добрый, когда он избивал и… игнорировал мольбы остановиться?

От услышанных слов Вэй Лу стало плохо. Глаза защипало, но он с отвращением поспешил покачать головой, отмахиваясь от гнетущего чувства. Стало, правда, ещё хуже. Жуткое головокружение нахлынуло тяжёлой волной, покачивая из стороны в сторону. Однако Вэй Лу не рухнул на пол. Придержав его за плечо, Асура позволил ему опереться на себя.

Невесомо коснувшись Вэй Лу, словно пытаясь успокоить его, Асура задумчиво произнёс:

– Люди зачастую не понимают, на что соглашаются, ведь и сами не знают всех своих пределов. Но теперь ты узнал, где находится твой, и что ты способен переступить через многое. Я свёл тебя с Хуан, чтобы ты собственными руками уничтожил это прошлое, уничтожил свою слабость.

Опустившись на колено перед Вэй Лу и перехватив его помутнённый взгляд, Асура на мгновение задумался и уточнил:

– Ты сейчас опять ничего не понял из того, что я говорил?

– Да тебе даже гуй лысый не поймёт, серьёзно, – сонно пробормотал Вэй Лу. – Но про ответственность я вроде понял… Что со мной сделают?

– Сделают?

Уронив голову, Вэй Лу через силу боролся с желанием просто рухнуть на пол и уснуть: он уже не пытался сопротивляться нахлынувшим эмоциям. На него навалилась апатия, а гнев довольно быстро отошёл, подобно отливу, обнажая острые камни на берегу души.

– Ты поэтому и говорил про жестокость, да? Ну ты не один такой, и я вовсе не добрый, как ты думал. Чего я, полагаешь, прибежал