Слеза Иштар - Lark A. Bratenska
– Я всего лишь улучшил твой эскиз.
Что-то внутри Тима сломалось. Не громко, не драматично. Просто тихий щелчок, как выключатель света.
Все эти месяцы он думал, что создает. Что его рисунки дарят жизнь новым мирам. Что его искусство важно, нужно, ценно.
Но на самом деле он создавал тюрьмы. Стерильные, идеальные клетки для тех, кого Часовщик считал «несовершенными».
Его дар, его талант, его душа – всё это было оружием. Инструментом угнетения.
«Сколько я нарисовал? Двадцать миров? Тридцать? Сколько существ заперты там сейчас, в моих «прекрасных» творениях?»
– Как ты ещё не запер меня в своей бездушной Башне?! Чтобы уж точно всё выходило по струночке-по линеечке… – Тим швырнул в центр стола попавший под руку транспортир.
Вдруг всё замерло, а затем откатилось назад. Транспортир мягко улёгся на отведённое ему место.
Тим заметил что-то странное в облике Часовщика. Его руки. В прошлый раз их полностью покрывали старинные бинты, исписанные загадочными символами. Теперь же на правой руке из-под тряпиц выглядывала необычная перчатка, металлическая, со встроенными кристаллами и миниатюрными шестерёнками. На шее старика висели древние песочные часы, излучающие слабое сияние. Песчинки в них двигались то быстрее, то медленнее, словно подчиняясь неведомому ритму.
«Он управляет временем. Буквально. Откатывает его назад. Сколько раз он проделывал это со мной? Сколько раз я пытался сопротивляться, а он просто… перематывал меня назад?»
– Забавно. И часто ты проделываешь такие фокусы?
Часовщик молча поправил одежду, опустил рукава и запахнул плащ.
***
– Ты так и не приблизился к ответу на мой вопрос.
– Что ж, ты – настырный малый, – Часовщик проскрежетал-засмеялся, – ты не входил в мои планы, но, когда прямо на глазах перерисовал мою Башню и меня, я понял, что именно ты мне поможешь воплотить мою задумку. Только вот…
– Я сказал, что не подчиняюсь тебе? Тогда ты решил стереть мою личность и приставил ко мне личного надсмотрщика-наставника.
– Мне нужны были лишь твои рисунки, без лишних вопросов. Ты рисовал, а я менял миры. Даже присмотрел подходящее местечко для «отщепенцев» …
«Отщепенцев. Он так их называет. Тех, кто не вписывается в его идеальный мир. Слишком хаотичные, как я. Или слишком упорядоченные. Всех, кто выходит за рамки его «золотой середины»».
– Да мне все равно на твои мёртвые миры! Я вспомнил, как звучала моя фраза: «Я правильно понимаю, что Вы решили, будто это я Вам подчиняюсь?»
С последними словами облик Часовщика «поплыл», краски потекли. Комната тоже облезла.
«Так вот как это работает. Я его нарисовал. Я создал этот мир. Значит, я.. контролирую его? Но если я его создал, почему он смог меня… Подождите. Может, я создал его таким? Дал ему силу надо мной?»
– Ты знаешь, что означает эта фраза, не так ли? Я нарисовал часовую Башню, Клокхолл и тебя. Я создатель этого мира и мне решать, как и что тут будет! Вы все мне подчиняетесь! – Тим стоял у стола и раздвигал «окошки» по сторонам, будто на огромном планшете. – Ну что ж, давай поиграем…
– Стой! – на одной руке у него повисла Орисс, а на другой – Эхо. – Так ничего не получится, Тим. Ты не станешь лучше него.
– А я и не хочу быть лучше или хуже! Хочу быть собой! Настоящим.
– Тогда вспомни письмо своей матери, – тихо прошептала Орисс.
Тим замер. Письмо. «Ты видишь мир иначе… потому что должен так видеть». Мама верила в него. Даже когда мир называл его больным, неправильным, сломанным – она верила.
«Она знала. Всегда знала, что я попаду сюда. Что столкнусь с выбором: использовать свой дар для контроля или для чего-то другого. И она… она хотела, чтобы я остался собой. Не идеальным. Не исправленным. Собой».
– И простить этому безумному старику всё?!
Часовщик, скорчившись, сидел в уголке.
– Кстати, что за Ртуть упоминает моя матушка в письме, а?
Из вороха тряпья поднялся тот самый с бледно-васильковыми безумными глазами джентльмен в визиточном костюме.
– Ты прав, Тим, я сам себя уже не прощу. Ртуть – тот, кто всех нас спасёт. Ей может быть кто угодно, даже ты, несносный мальчишка…
Часовщик взмахнул правой рукой и Тим полетел в пропасть.
«Это конец? Или начало? Я не знаю больше. Не знаю, кто я. Создатель или созданный. Спаситель или проклятие. Знаю только одно – невинность потеряна. Я видел, что мой дар может творить. И я никогда не смогу забыть это».
Глава 9: Лабиринт Возможностей
Тим летел куда-то вниз и в бок. Последнее, что он видел – бледно-васильковые безумные глаза Часовщика и взмах его руки в металлической перчатке. Последнее, что он чувствовал – невесомость и ярость, смешанные в равных пропорциях.
«Он использовал меня. Мои рисунки стали тюрьмами. Мой дар – инструментом угнетения. И я.. я даже не помню, как согласился на это».
Стены домов напоминали старый пергамент, они что-то нашептывали на непонятном языке, вдоль них скользили полупрозрачные тени. Воздух сгустился в кисель, пахло грозой, чернилами и дымом.
Тим едва успел подставить руки, чтобы приземлиться на четвереньки. Пол шевелился. Черные и белые мраморные плитки словно играли в шахматы.
– Не задерживайся на полу, художник! – Раздалось откуда-то. – Иначе он тебя съест.
Тим вскочил и припустил прямо. Чудеса не прекращались. Стены странного помещения покрывала необычная мозаика. Он присмотрелся и даже потрогал её. Отшатнулся. Зеркала! Не больше ногтя каждое, а в них… отражался Тим, но везде разный. С синими волосами. С длинными и разноцветными. В костюме. В лохмотьях. Смеющийся. Плачущий. Кричащий… Тысячи версий его самого смотрели на художника из мозаики.
«Кто я из всех этих? Или я все они сразу? Часовщик стер меня. Но кого именно он стер?»
– Ну уж нет! Не сегодня! Не в мою смену! – Прокричал он вверх. – Отмените эти чертовы зеркала!
В тот же миг в воздухе материализовался некий человек, который будто восседал на невидимом троне. Тим про себя прозвал его Лоскутным, потому что камзол, штаны, башмаки, да и само лицо незнакомца были сотканы из лоскутов. Каждый кусок ткани менял узор, горошек превращался в шахматную клетку, полосы закручивались в спирали. Лицо человека словно кто-то вырезал в спешке, черты острые, неровные и ассиметричные. Глаза без зрачков, один – золотой, другой – серебряный. В руках самостоятельно тасуется колода карт, выбрасывая то туза пик, то джокера с лицом Тима.
Предвосхитив вопрос гостя, он представился:
– Нокс. Мастер
