Слеза Иштар - Lark A. Bratenska
***
Возле входа в мастерскую его ждали двое. Тим прошмыгнул мимо, но Орисс словно просочилась сквозь дверь.
– Тим, послушай. Я хотела сказать раньше, но Часовщик выкинул тебя из Башни, и ты надолго пропал.
– Допустим. – Тим смотрел куда-то мимо Орисс. – Что тебе?
– Я пришла за тобой из твоего настоящего мира, чтобы вернуть домой, к матери…
Тим резко обернулся и зло посмотрел на неё.
– Моя мать мертва. Уже пять лет…
– Нет. – Орисс покачала головой. – Это еще одна ложь Часовщика. Она жива, Тим. Мы знакомы. Именно Элеонор послала меня за тобой.
Тим с каким-то отвращением и жалостью посмотрел на гостью.
– Ложь. Слишком много лжи вокруг. – Он сел на табурет и закачался. – Оставь меня в покое.
Из-за спины Орисс шагнул Лорд Вульф.
– Малец, поверь…
– О, – устало усмехнулся Тим. – У Вас тоже есть тайная миссия, Лорд Лжец?
Волк поморщился.
– Нет. Но есть история.
– Я устал от ваших историй. Если бы в них была правда. Вы все знали. Более того, Вы прислуживали Часовщику. Что теперь-то крыльями махать?
Лорд Вульф прошелся по комнате, сел на лежак.
– Мне нужно повиниться… Вернее, я хочу повиниться перед вами обоими.
Он внимательно посмотрел на Орисс и Тима.
– Я трус, который вечность бежит от своего прошлого. Я нескончаемо виноват перед твоей матерью, Орисс. И перед тобой… дочь моя…
Тим присвистнул и с любопытством уставился на наставника. Орисс же как-то сжалась, сняла очки и потерла веки.
– Да, Тим, я не только лживый наставник, но еще и никчемный отец. Вернее, отцом я так и не стал, отказавшись от Иши в пользу Часовщика.
– Но почему? – Не выдержала Орисс. – Ты не любил её?
– Всем сердцем и всей душой. До сих пор. – Лорд Вульф попытался дрожащими пальцами поджечь трубку. – Но я так устал от тысячелетий хаоса в моей жизни, что предложение Часовщика показалось мне раем на Земле…
– Вы всегда были таким отвратительным? – Тим приблизился к наставнику и заглянул тому в глаза. – Что с Вами не так?
Волк помотал головой.
– Ты прав, Тим. Прости, Орисс, я испугался ответственности. Хотя и предложил Ише пойти со мной…
– Тебе просить прощения нужно у неё. Вернее, молить, чтобы она забыла все годы слез и тягот, которые ей пришлось пережить. Ты не представляешь, из какой бездны Иша достала себя после твоего предательства.
– Он обещал мне, что твоя мать будет жить в Квартале Вечной Весны, без памяти обо мне и без боли. Часовщик показал мне сны… Города, где дети не плачут. Сады без сорняков. Иша… улыбающаяся. И я поверил. Поверил, что смогу купить счастье для своих родных ценой своего ухода…
– И ты с радостью сбежал, «подарив» вечность в мучениях.
– Я лишь хотел, чтобы вы жили в идеальном мире, пусть и забыв меня…
– Сейчас расплачусь, – съязвил Тим. – Зачем вы ко мне пришли? Меня эта история не касается.
– Я устал быть трусом и наступать на одни и те же грабли, Тим. Если ты позволишь, я помогу тебе в борьбе с Часовщиком.
– Хм. Кто сказал, что я буду с ним бороться? – Тим раскачивался на табурете. – И, судя по вашим рассказам, доверять здесь некому. В принципе.
– А домой ты вернешься? – С надеждой спросила Орисс.
Тим побарабанил пальцами по столу, кивнул своим мыслям и ответил:
– Нет. Это похоже на ловушку. Откуда ты знаешь мою мать, если родилась в этом мире?
Орисс молчала.
– И как вам после этого всего верить?
Тим взмахнул рукой в воздухе, рисуя что-то. Затем схватил сумку, дернул ручку и исчез за невидимой дверью.
Глава 11: Цифровая пустыня
«…Не выходи из комнаты, не вызывай мотора.
Потому что пространство сделано из коридора…» –
Декламировало глючным голосом Алисы из «Яндекса» существо из проводов и ностальгии. Его тело представляло спираль ДНК, а вместо головы – расплавленная детская фотография Тима.
Мимо пролетел додекаэдр, оглянулся и… Тим зажмурился и замотал головой, уши закрыл ладонями. Он что, попал в Страну кошмаров вместо нового чистого мира?
«Я хотел создать что-то свое. Чистое. Безопасное. Место, где никто не сможет меня найти. Что пошло не так?»
Художник огляделся. «Кошмар» не прекращался. Ноги утопали по щиколотку в чем-то шипучем и охряном. Он попытался прыгнуть, миллиарды пикселей заскрежетали и разлетелись в стороны. Тим вдохнул и закашлялся, будто залез в системник, который не чистили лет сто. Воздух вибрировал частотой 120 Гц, заставляя дрожать грудную клетку.
Фиолетовая молния «отсканировала» Тима с головы до пят. Он посмотрел на руки, они просвечивались. Сквозь кожу видны голубые нити кода, пульсирующие в такт «сердцебиению» …
– Я в Цифровой пустыне! – Тим запрокинул голову.
Вместо неба – бинарный код, фракталы, алгоритмические спирали. Они причудливо складывались в лица Элеонор, Ренара, Часовщика, Аритмикса… Но тут же рассыпались на пиксели, как только Тим узнавал их.
«Мои воспоминания. Мои страхи. Всё, что я пытался оставить позади, преследует меня даже здесь».
Мелькнула ещё одна «молния», и художник почувствовал запах раскалённого кремния и металла. Попытался шагнуть, но тело на миг распалось на пиксели и собралось обратно уже в другой точке.
– Зачем я здесь? – Тим попытался перекричать какофонию: тиканье таймеров, шипение перегрева, ритмичный стук принтера, обрывки голосов из старых чатов.
Сразу же произошло три вещи: боль пронзила звёздчатый шрам на ладони, из кармана вылетела карта Ренара, а левой рукой Тим нащупал в сумке Грань Хаоса.
Карта голосом Ренара пропела:
– Тим-Тим-Тимми, найди здесь Грань Творения.
«Творение. Я сам – творец. Я создал Клокхолл. Я создал этот мир. Но почему он такой… сломанный?»
Он посмотрел на шрам и достал радужный камень. Тот закружился, и яркий жёлтый луч пронзил Цифровую пустыню. Тим побежал по направлению луча.
***
Бежать по цифровому песку было странно. Иногда ноги проваливались сквозь текстуры, иногда Тим «телепортировался» на несколько метров вперед, когда реальность не успевала отрисоваться.
«Это мой мир. Я его создал. Значит, я могу его изменить».
Тим остановился. Присел. Провел рукой по охряной поверхности. Пиксели прилипали к пальцам, мерцали, переливались.
Он сосредоточился. Вспомнил, как рисовал в мастерской. Движение кисти. Плавное. Уверенное.
Провел пальцем по песку и за ним потянулась синяя светящаяся линия. Тим улыбнулся. Нарисовал круг. Внутри круга песок преобразился, стал твердым, гладким, похожим на стекло.
– Работает!
Воодушевленный, он начал рисовать быстрее. Дерево.
