Неваляшка - Елена Волынцева

отвлекается. Отец в другой комнате лежит с закрытыми глазами и вроде бы спит, но, когда Слава карабкается на кровать и дергает его за ус, улыбается. Этот фартук, кажется, до сих пор где-то валяется, но его давно не надевали ни мать, ни Дашка.

– Лицо попроще сделай, – тихо посоветовала Соня. – Тебя не то чтобы кто-то заставлял сюда приходить.

– Ну что ты. Мне очень интересно.

– Надеюсь, вы начали готовить выкройки.

Валентина Ивановна ходила вдоль длинных столов, за которыми они сидели, и цепляла взглядом тех, кто вертелся или шептался слишком громко. Она уже выглядела увереннее и сильнее – Слава подумал, что она, возможно, не такой уж плохой учитель.

– Выкройки похожи на черчение, – пробормотал Слава, тронув Соню за руку.

– Да. Но их можно скачать из интернета, Валентиныч добрая. Только размеры добавишь свои. Ты маме или сестре делаешь?

– Чьим?

Соня закатила глаза.

– А, да. Нет. Другой девушке.

Про Дашу нельзя рассказывать – молчи, скрывайся и таи. Как там она говорила? С счастливыми людьми чудеса не происходят? Страдания оттачивают силу? Такой бред это все – что тогда было, что сейчас. Если уж продолжить метафору, страдания изнашивают. Тупят твой клинок, так что в решающий момент он окажется бесполезным. Интересно, какую же силу оттачивает сейчас его сестра?

– Горячев, тебе что-то не нравится?

Слава как будто сам откуда-то вынырнул. Валентина Ивановна стояла прямо перед ним, и девчонки тоже повернули к нему головы.

– Все отлично, спасибо.

– Еще бы, – Трофимова громко хмыкнула, – ты тут как лиса в курятнике.

Слава старательно изобразил брезгливое удивление. Валентина Ивановна привычно призвала всех к порядку.

Он знал, что это неверная тактика. Правильно было бы улыбаться и чуть-чуть заигрывать. Смотреть им по очереди в глаза секунды три, а потом отводить взгляд. Регулярно предлагать открыть или прикрыть форточку, передвинуть столы, сходить намочить тряпку. В школе все они были похожи на персонажей примитивной комедии: популярный хулиган, непопулярный хулиган, часто переступающий черту хулиган, любимчик учителей, шут, простой хороший парень, спортсмен, туповатые друганы на расслабоне, саркастичный одинокий парень. У девчонок тоже: первая красавица класса, ее всегда веселые поддакивающие подружки, ее соперница, подружки соперницы, странные нефорки, ироничная карьеристка, дебилоидная отличница, закомплексованная аутсайдерша. У учителей было не лучше, но Славе надоело перечислять. Выбери класс и расу, ага.

– Я скину тебе сайт с выкройками, – сказала Соня на перемене. – Просто введешь свои размеры, и все. Ну, то есть… нужные. – Она покраснела, как будто случайно его обидела.

Слава улыбнулся.

– Спасибо, Сонь. А ты не знаешь, что мы потом шить будем?

Соня пожала плечами и сунула в рот кусочек жвачки. Прищурившись, рассмотрела Славу, оценивая, достоин ли он «Орбита» «клубника-банан». Слава оказался недостоин.

– Понятия не имею. А вот слушай… раз тебе разрешили ходить на труд с девчонками, то, может, мне разрешат с пацанами? Что вы там делали вообще?

– Скамейки, табуретки, полочки. Стойки для обуви.

– Ладно, – вздохнула Соня. – Я подумаю.

Даша

.

Захлебывающийся кашель из-за стены все не стихал, и судорожные вздохи в перерывах звучали жутко, будто дышит какой-то монстр из дешевого ужастика. Даша бросила быстрый взгляд на Славку, но тот делал вид, что очень увлечен учебником и ничего вокруг не замечает – ни свистящего чайника, ни того, что маме стало хуже.

– Не помогло лекарство, – тихо сказала Даша.

– Угу, – буркнул Славка, переворачивая страницу.

Честно говоря, Даша не знала, не могла уловить тот день, когда милый смотрящий на нее снизу вверх мальчуган, во-первых, догнал ее в росте, а во-вторых, превратился в ершистого подростка. Родителям, наверное, еще страшнее в такой момент, Даша хотя бы не пропадала целыми днями на работе и могла каждый день наблюдать брата, а не только спящую голову на подушке. Все равно не помогло, но хотя бы успело накопиться больше трогательных воспоминаний.

Чайник продолжал надрываться прямо за Славкиной напряженной спиной. Вздохнув, Даша все-таки протиснулась между братом и плитой и выключила газ. Наверное, попроси она прямо – Славка бы отмер и все сделал сам: несмотря на проснувшуюся подростковость, он оставался хорошим, в общем-то, парнем. Но не хотелось.

Никита бы на это задвинул телегу, что ненормально трястись как мышь из-за самых обыденных вещей, что искренность всегда прежде всего, зачем иначе какие бы то ни было отношения, что она могла хотя бы попробовать, может, брат сам только того и ждет. Но что этот Никита понимал!

Слишком уж не хотелось ругаться, когда вокруг и без того засасывающее болото, в котором ни у кого нет излишка сил. Можно и потерпеть, не сахарная.

– Даша? – хриплым, растрескавшимся голосом позвала мама из комнаты и снова зашлась лающим мучительным кашлем.

– Иду!

Никто в своем уме не любит болеть, но в их семье к нелюбви примешивался и какой-то черный стыд и, пожалуй что, экзистенциальный ужас. Нельзя было указывать болеющему на то, что он не в порядке, нельзя было предлагать помощь. Можно было лишь не пойти в школу или на работу, но это тоже очень не одобрялось.

А еще в квартире сразу становилось слишком тихо, и эта тишина висела разреженным электричеством, заставляя вздрагивать от непонятной тревоги. Будто бы болеющий в любой момент мог умереть, будто любое сказанное слово, любой смешок, любая эмоция могли стать спусковым крючком. Глупо? Пожалуй. Но с медициной города Н. это не самый невозможный исход. Пару лет назад их сосед неожиданно умер от гриппа прямо в больнице, а ведь ему только-только пятьдесят исполнилось.

К счастью, даже Славка давно вышел из возраста постоянных простуд, поэтому сталкиваться с ужасом приходилось нечасто. Но иногда все же не везло, и тогда здоровые толпились на кухне, напуганные, не знающие, куда себя деть, чтобы не мешать, а больной лежал в постели в полной давящей тишине и иногда просил воды.

– Ну как, спала температура? – с фальшивой бодростью поинтересовалась Даша, заглядывая за дверь.

На тумбочке горел ночник, но на самой слабой мощности, поэтому комната утопала в тенях и полумраке, а горы хлама и завернувшаяся во все имеющиеся одеяла мама казались огромными нечеловеческими существами, очень больными и печальными, словно та гигантская грязная гусеница из мультика.

– Градусник не найду. Может, ты видела?

– Конечно, где-то был. Может, чаю принести, закипел как раз?

– Нет, – глухо ответила мама, отворачиваясь от света.

Подавая ей градусник, Даша сама уже поняла, что дурацкое лекарство не подействовало. Как был жар, так и остался.

– У Славы контрольная завтра по физике, он подготовился? – полушепотом поинтересовалась мама.

Смысла понижать голос не было, с