Газкулл Трака: Пророк Вааагх! - Нэйт Кроули
Заявление Пуль о возвращении на Армиягеддон было, в действительности, лишь предложением. Но Гротсник постоянно подкреплял его во время долгих операционных сеансов босса, раз за разом повторяя идею, что это было личным планом Газкулла, пока босс сам не начал так думать. Лично я всей душой ненавидел эту мысль, и поддерживание ее Гротсником лишь вызывало еще большую ненависть.
То, что у Армиягеддона была определенная притягательность, – правда. То странное, божественное чувство, которое мы ощущали во время войны, было чем-то цеплявшимся к тебе, даже если ты грот. И было легко понять, почему босс Смерточерепов так быстро предложил планету в качестве место следующей битвы. Но для меня, и особенно для той части меня, которая являлась Макари, это было огромной тратой потенциала.
Суть Большого Зеленого была в единстве. В том, чтобы наконец-то объединить многочисленные разрозненные очаги орков в галактике и собрать их все в войне, что закончит все войны. Я даже порой размышлял, что Газкуллу стоило бы пораньше высадить толпы на Армиягеддон в драку и тут же улететь, чтобы продолжить набор. Я определенно считал, что сейчас в этом и было дело. С оставленной позади войной, наступило лучшее время, чтобы выучить урок о том, что значит увязнуть, и начать собирать такую силу, что сможет топить планеты, даже не замедлившись.
Но вместо этого Газкулл был более чем готов сколотить еще одну версию войска, с каким покинул Урк, и отправиться прямо в то место, где его разбили. Место, которое комиссар Яррик будет денно и нощно пытаться превратить – в самом, зог, прямом смысле, – в коробку, такую крепкую, что сам Горк не смог бы ее открыть.
Еще одна война на Армагеддоне была для нас самым простым из доступных вариантов. Тем, что сделал бы любой другой вождь. Но Газкулл не был любым другим вождем. Часть его гениальности всегда была в том, чтобы отбросить мысль, что самый простой, быстрый и боевой вариант – всегда лучший. И я размышлял про себя, почему же он соглашался на эту чушь? Все, случившееся до этого момента: объединение Урка, исход на «Убивце Мяров», и второй шанс, который Газкулл получил для себя, убежав с Армиягеддона – все это вот-вот улетит в трубу, просто потому, что босс слишком сильно хандрил, чтобы придумать план получше, чем кто-то по имени, зог возьми, Пули.
Когда мы приблизились к Голгофе, я решил сделать кое-что совсем безрассудное. Такую вещь, что для грота была бы возмутительной. Но я начал чувствовать себя единственным существом на том корабле, все еще хоть на два зуба беспокоившимся о богах, так что я решил сделать это во имя них. Я собирался сказал Газкуллу, что он ошибается.
Поверьте, я хотел оставить все. Позволить ему прийти в чувство на Голгофе и дать время самому понять, что он был на пути к повторению катастрофы, которую мы оставили позади. Но я не был уверен, что это случится. Как не был уверен, что если не выскажусь сейчас, то получу еще один шанс для этого.
Потому что, запомните, я застрял в металлической коробке с Гротсником, наверное, самым подлым козлиной, которого я, по несчастью, встречал, и не только затаившим на меня большую обиду, но уже однажды пытавшимся меня убить. Я уже замечал его киб-орков, слонявшихся в темных нижних коридорах корабля с ножами, и было лишь вопросом времени, когда один из них найдет закуток, который я не проверил на наличие убийц.
Впрочем, в итоге, мне стоило переживать не из-за Гротсника.
Когда я набрался храбрости бросить вызов боссу, мы находились на мостике корабля, в те редкие моменты, когда никого из боссов кланов не было рядом, а Гротсник спал. Газкулл мрачно смотрел на космос, и, казалось, сейчас его лучше не прерывать. Но опять-таки, а когда было иначе?
«Сейчас или никогда», – подумал я и открыл рот.
– Смекн-ун-сникхек-нук, – сказал я ему голосом, из-за страха еще более тонким, чем обычно.
– Что? – произнес застигнутый врасплох Газкулл, словно ему только что задал вопрос разводной ключ.
– Ты так говорил им на Урке, после объединения. Гротская фраза. Сейчас спрячься, пырни завтра.
– Да, я знаю, – сказал босс, пока скорее недоумевая, чем гневаясь. – Почему ты о ней заговорил?
– Из-за идеи вернуться на Армиягеддон, – сглотнув, ответил я.
– И что с ней? – произнес Газкулл и посмотрел прямо на меня. Я понял, что до сего момента ни разу не встречался с ним глазами, и мне не хотелось больше это повторять. Хотя у него остался только один глаз, в нем было достаточно угрозы, чтобы расплавить сталь, не говоря уже о смелости грота. Но я, паникуя, прошептал в голове мольбу Морку и продолжил.
– Ты, может, и победишь, – пропищал я, но передумал. – Ты победишь, – поправил я сам себя, хотя мы оба знали, что в первый раз я был прав. – И после этого, ты получишь планету. Но если ты не вернешься туда, то сможешь получить миллион планет.
Газкулл просто смотрел на меня, у него не дрогнул ни единый мускул, и тогда я понял: он или начал менять решение, или просто ждал, что еще я осмелюсь сказать прежде, чем он меня убьет. Я все равно пересек черту, так что, словно находясь в корабле на границе черной дыры, я, с надеждой на лучшее, вывел двигатели на полную мощность.
– Когда ты показал мне Большое Зеленое, когда я сделал знамя, все звезды в небе были зелеными. Целая галактика во власти орков – не только улей Гадес, – у меня тогда началась гипи-вентилизация, и, казалось, мое сердце вот-вот разорвет себя на куски от дрожи, но я чувствовал в себе зеленое пламя, и оно будто сожгло страх.
– Босс, ты смог заставить работать вместе шестерых самых упрямых поганцев на Урке только своим умом и кулаками. В галактике полно таких же упрямых поганцев, дерущихся друг с другом, когда могли бы обратить все в зеленое – и только ты можешь собрать их вместе. Боги верят в тебя,
