Газкулл Трака: Пророк Вааагх! - Нэйт Кроули

Только услышав эхо своего голоса, я понял, что кричал. Но почему-то я все равно не был напуган. И вопреки всем моим ожиданиям, Газкулл задумался. Он двигал челюстью, будто пережевывал эту мысль. Потом его голова замерла, и он вновь на меня посмотрел. Его глаз выглядел менее убийственно, что я счел хорошим знаком.

– Да, – сказал он. – Ты прав.

– Правда? – спросил я, потому что не ожидал, что будет так легко.

– О, да. Это очевидно, не так ли. Я, наверное, перестал верить в себя... или ты начал слишком верить в себя, Макари, – Газкулл выпрямился во весь рост, касаясь головой потолка мостика, и он был вылитым отражением той фигуры в конце видения, о котором я ему только что напомнил. Только в этот раз он выглядел и в половину не таким добрым. За секунду страх вернулся. – Так или иначе, как ты любишь говорить, если низменный, тощий как палка, мелкий кусок падали, вроде тебя, считает, что может указывать мне, что делать, что-то пошло не так.

Он шагнул вперед и медленно присел, опустив похожую на зеленую гору голову, пока она не оказалась в паре длин клыка от моей.

– Не так ли? – произнес он мягко, как пепел, но сила его дыхания все равно чуть не сбила меня с ног.

– Да, – ответил я, потому что спорить с ним сейчас казалось не самым умным решением.

– Впрочем, полезно, что ты со мной так говоришь.

– Да?

– Да. Ты напомнил мне, что настоящий орк не советуется с гротами. Настоящий орк, Макари – а я настолько настоящий орк, насколько это возможно – не советуется даже с богами. Или с кем-либо другим, кроме себя.

Ты, – произнес он, вытянув коготь, и тот коснулся моей дрожащей груди. – Ты был ошибкой. Слабостью, которую я считал силой. Но с этого момента ошибок больше не будет. Будет только сила.

Передай Горку и Морку, что мне и без них будет хорошо, – сказал Газкулл с самой мрачной улыбкой, какую я видел, и положил большой и указательный пальцы по бокам моей головы. А потом он надавил. И с влажным хлопком, с каким взрывается голова грота, закончилась моя вторая жизнь.

ДОПРОС IX

- И это все? – через какое-то время сказала Фалкс, не вполне уверенная, что еще добавить.

– Да, по крайней мере, на долгое время, – мрачно произнес Кусач. – Макари сказал мне, что, если вам хочется знать, что же пошло не так на Голгофе, придется пойти и спросить Яррика.

– Воздержусь, – ответила Фалкс. – Он целиком и полностью заслуживает своего статуса героя Империума, но он, наверное, самый строгий, самодовольный зануда, рядом с каким я когда-либо имела неудовольствие сидеть за ужином.

Фалкс боковым зрением увидела, как у Кассии отвисла челюсть. Будучи воспитанной в карательном полку Милитарум, в своем духовном мире она, вероятно, видела Яррика столь же великим, как сам Император. Но девочка теперь находилась в мире Фалкс. И лорд-инквизитор считала: если решил понять чужаков, то хорошо бы первым делом стать реалистом по отношению к людям.

– Так ты его встречала? – спросил Кусач, плохо скрывая заинтересованность.

– Дважды.

– А он... много говорил о Газкулле?

Фалкс приглушенно хмыкнула от удивления, обдумывая ответ.

– Если ты хочешь спросить, считал ли Яррик Газкулла своим гродом? Ну. Я могу с уверенностью подтвердить – он ненавидел его всеми фибрами души.

Когда Кусач передал это гроту, Макари, казалось, был, по крайней мере, доволен.

– Хватит о Яррике, – раздраженно сказал Хендриксен, поскольку тоже встречал легендарного комиссара и составил мнение еще более выраженное, чем Фалкс. – Ты вновь вернулся?

Честно говоря, Фалкс была поражена. Пока узник описывал драки Газкулла на Урке, брат Хендриксен не мог выказать большего презрения к истории и ее рассказчику. Однако же теперь, когда повествование Макари приняло тон саги о перерождении, схожий с некоторыми более странными историями, передаваемыми у курилен с психотропными травами в шаманских пещерах Фенриса, рунный жрец проявил заметно большую заинтересованность.

– Ну, он здесь, в этой комнате, – отпустил колкость Кусач, не лишая себя возможности спровоцировать волка. – Так что да, думаю, он, видимо, в какой-то момент вернулся.

– Ты прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю, – пригрозил Астартес, и Кусач прекратил испытывать удачу.

Газкулл в итоге пришел в себя. Я знал, что придет. Но я не имею в виду... примирение. Он решил, что хочет вернуть меня. Но это не имело отношения к вере или Большому Зеленому. Он просто подумал, что я буду полезным инструментом – или даже просто чем-то, что заткнет толпы, потому что они постоянно спрашивали: куда подевался старый добрый знамемашец.

Первый раз это случилось во время битвы. И когда я вернулся в последний раз, было сложнее, чем продырявить собственный тонкий череп. Для начала, я совершенно не был нормальным гротом. В один миг я был лишь мыслью в куче грибов, или вроде того, занятый своим делом, а в следующий – оказался в траншее, трясущимися руками целясь из ржавого бластгана[1] поверх бруствера.

Я споткнулся и упал со стрелковой ступени: оказалось, у этого Макари одну ногу выкинули и заменили на кусок дерева, а я к этому не был готов. Но когда я встал и попытался вновь забраться на ступень, с красно-черного неба опустилась рука и выдернула у меня бластган.

– ... тогда я приведу его, если ты перестанешь меня этим доставать! – где-то надо мной пророкотал Газкулл. Поскольку рука была его, секундой позже она снова опустилась, сунув мне старое потрепанное знамя.

Вообще, я сказал, что это было старое знамя, но вот что интересно. В последней войне в него попало множество пуль, летевших в меня, и одной из моих немногочисленных обязанностей было латать его металлоломом и каждый раз перерисовывать. К тому моменту, как мы покинули Армиягеддон, знамя наполовину состояло из заплаток, и я столько раз переделывал рисунок на нем, что случайно стал неплохим художником. Хотя я так и не смог правильно передать выражение лица.

Но теперь, судя по виду, в знамя столько раз попадали, что не осталось