Газкулл Трака: Пророк Вааагх! - Нэйт Кроули

– По той же причине ты сомневался в подлинности Макари, – заметила женщина. – Но он оказался вполне настоящим.

Брат Хендриксен пожал плечами в темноте.

– Я все равно думаю, что это обман, лорд инквизитор. Все же это Вы склонны менять мнение в угоду фактам. Вы хотите наблюдать за этим, – космический десантник с хрустом сделал еще один большой укус и заговорил с набитым мясом ртом. – Может быть опасно, знаете ли.

Фалкс слегка засмеялась и позволила тишине ненадолго воцариться в убогой каюте, будто потертому уюту старого траншейного одеяла.

– Так продолжай, – наконец, произнесла она. – Как думаешь, в чем их план?

– Понятия не имею, – ответил Хендриксен, с привычным тоном того, кто давно стал безразличен к козням чужаков. – Но что бы то ни было, мы поймаем их перед его исполнением. Или сразу после. Так или иначе, это не тот день, когда монстры нас одолеют, Титонида. Все будет хорошо.

– Все будет хорошо, – выдохнула Фалкс, прожившая жизнь, убежденная в противоположном. – Ты говоришь так каждый, черт возьми, раз – и ты правда веришь в это, да? Этот... оптимизм – личное, или Император создал вас с врожденной верой?

– Вера? – рыкнул Хендриксен, с фальшивым презрением махнув полуобглоданной костью. – Вера – это думать, что другие решат за тебя твои проблемы. Вера не для таких как ты или я, Фалкс. Хрм. Мы и есть эти другие. Мы решаем проблемы, – перед тем, как заговорить вновь, фенрисиец с хрустом разгрыз кость и проглотил осколки. Но в этот раз в его голосе звучало настоящее презрение. – И Император, может, наш отец, но Он не наш создатель. Астартес создает сам себя.

– С небольшой помощью геносемени, – сухо добавила инквизитор, и Хендриксен с пробуждающимся гневом подался вперед.

– Дух волка нужно заслужить, Фалкс. Это не какой-то случайный подарок. Как ты хорошо знаешь, это проклятье, что мы несем вместе с волей превзойти свою человечность. Но это и благословение. Оно дает мне... то, что ты назвала оптимизмом. Я знаю, что все будет хорошо, поскольку какие бы беды не случились, я знаю, что буду способен сделать все хорошо. Или достойно умру, пытаясь. Так что волноваться не о чем.

Фалкс еще искала в разуме подходящие слова, чтобы выразить, насколько такая уверенность потрясающе непостижима, когда тишину разорвал протяжный визг сирены в пространстве снаружи. Через секунду каюта погрузилась в гневный алый полумрак системы аварийного освещения «Исполнителя».

«Побег из изолятора». Слова затекли в разум Фалкс, будто ледяная вода, еще до того, как предупреждения появились на ее инфо-визуализаторе.

Хендриксен уже был на ногах с ножом в руке, его глаза мрачно бегали по невидимому тексту его собственных окулярных данных. Незадолго до этого, ремонтный сервитор обнаружил, что дверь корабельной тюрьмы открыта, и рядом с ней целый отряд личной стражи Фалкс. И теперь, пока женщина натягивала китель и забирала пистолетный ремень, на спинной палубе-казарме включился новый сигнал тревоги. Вторжение в каюту.

– Кассия, – охнул Хендриксен, как раз, когда Фалкс сама определила источник второго сигнала, и побежал к двери.

Инквизитор последовала за ним. И подумывая напомнить космическому десантнику о его оптимистичной оценке, женщина вскоре решила, что лучше приберечь дыхание для бега.

Смерть Кассии не была чистой.

Как и в случае с орком, просто нельзя убить огрина чисто, по крайней мере, если в наличии только нож. А судя по жуткой панораме борозд, порезов и уколов, вырубленной на ее похожем на гору теле, это явно был нож. По виду, борьба началась у ее стола, пока она работала со своим журналом. Имперская Истина, конечно же, утверждала, что огрины не умеют писать. Но за последние два года с помощью постоянных упражнений со старыми текстами Ордо Биологос, позаимствованных из личной библиотеки Фалкс, она самостоятельно училась. Не так давно, Кассия развила неплохой талант к каллиграфии. Но теперь ее журнал, как и все в комнате, был покрыт густой, сворачивающейся кровью. Истина, решила Флакс, восстановлена.

– Кусач, – прорычал Хендриксен, сидевший на корточках у тела псайкера.

– Сервитор, – ответила Фалкс.

– Когти Бьорна, женщина, о чем ты говоришь?

– Сервитор, привезший бак Ксоталя. Когда Кусач помог ему зафиксировать колесики, он его коснулся. Должно быть сорвал с него пропускной стрежень и прятал его, пока мы не ушли.

– Невозможно, – зарычал Хендриксен. – Их прикручивают болтами. Нет таких быстрых орков.

– А этот есть, – возразила Фалкс и посмотрела на разгром, окружавший тело женщины, которая когда-нибудь могла стать ее аколитом.

Кассия упала в мешанину сломанной мебели, и судя по каплям темной орочей крови, перемешанным с озером ее собственной, и запахом озона в воздухе, она, видимо, хорошо сражалась на всех фронтах. Но шансов у нее не было, учитывая глубокую колотую рану сбоку на шее – первую из нанесенных, предположила Фалкс, и довольно глубокую, чтобы перерезать ее толстую, как кабель, сонную артерию.

– Хорошая битва, девочка, – прошептал Хендриксен, когда его расширившиеся от гнева глаза метнулись к следу черной крови, ведущему к второму выходу из каюты. Он уходил к расположению кухни в казармах и дальше, где находилась спинная магистраль «Исполнителя».

– Он направился к задней группе спасательных капсул, – сказала Фалкс, заметив порезанную ткань, где с рукава кителя Кассии срезали устройство доступа. Когда она повернулась, Хендриксен уже ушел, тяжело ступая вдоль казарм и чуя аугментированными ноздрями запах орочей крови.

Но даже старый волк не был достаточно быстрым охотником для такой дичи. Увидев те же новые сигналы тревоги на инфо-визуализаторе, что и Фалкс – о незапланированном выпуске капсулы из задней группы – он остановился, как вкопанный, пробормотав фенрисийское ругательство. Поскольку они еще шли через варп, пытаться выстрелить по капсуле не имело смысла; она должна была вывалится обратно в реальное пространство в тот же миг, когда покинула поле Геллера «Исполнителя».

Орк сбежал.

Брат Хендриксен должен был выть от досады, или вырвать стальной стол из креплений, или проявить свою ярость бурей несфокусированной психической энергии. Но он ничего из этого не сделал. Напротив, шаман сделал глубокий, успокаивающий вдох, потряс головой, будто чтобы прочистить ее, и вытащил остатки синт-птицы. И тогда сорвалась Фалкс.

– Чтобы ты от оспы сгнил, рунный жрец! Как ты можешь быть таким черствым, что ешь в такое