Газкулл Трака: Пророк Вааагх! - Нэйт Кроули

Газкулл недоуменно скорчил лицо и посмотрел на дыру в броне прямо там, где был его живот.

– Они меня подстрелили, – заметил он, будто это не имело смысла.

– Ты в порядке, босс? – спросил я, пока танк просто стоял, не зная, что делать.

– О, да, – ответил он. – Броню надо будет починить. Но не думаю, что снаряд вошел. Всегда говорил – у меня самый крепкий живот, – он ткнул кончиком когтя в дыру и посмотрел на нее поверх груди. – Ха. Боеголовка даже не взорвалась.

И тут боеголовка взорвалась. Из дыры в броне Газкулла вырвался фонтан крови и шрапнели, и Пророк Горка и Морка опрокинулся назад. Потом единственным звуком был скрежет люка на башне танка, когда оттуда высунулось человеческое лицо с выражением такого удивления, что я думал, у него глаза вывалятся. Он начал что-то кричать в танк, видимо, чтобы кто-нибудь зарядил еще один снаряд, и я услышал беспокойные крики изнутри, даже когда люк снова закрылся.

Я бросился туда, где на обломках брони, покрывавших равнину, лежала голова Газкулла, и понял, что понятия не имею, что делать. Он не был мертв – в конце концов, это всего лишь танковый снаряд, а он Газкулл, – но умер бы через пару минут, и на восстановление от такого ранения ушло бы несколько часов. Проблема была в том, что у нас не было пары минут до того, как танк бы выстрелил снова. Мне почти хотелось, чтобы тут был Гротсник. Он хотя бы знал, как в этом разобраться. Но потом моя дурная мелкая голова начала работать, и я получил собственный ответ.

– Проблема решена, босс, – сказал я примерно через минуту, стряхнув с руки пропущенный кусок мяса и подобрав знамя, которое оставил прислоненным к груди Газкулла.

– Что? – сказал он, пьяно прищурив глаз, когда очнулся.

– Это было просто. Я слышал людей в танке, даже когда люк закрылся, и знал, что тому есть причина. Потом я вспомнил про все эти дыры в нем и понял, что по крайней мере одна из них должна быть по размеру гроту. Так и было.

Я оскалился и в отражении на линзе металлического глаза Пророка, увидел куски плоти, застрявшие в моих острых маленьких зубах.

– Дальше времени ушло немного. Хотел бы я, чтобы ты видел их лица.

– Ладно, – сказал Газкулл и глубоко, с дрожью вздохнул, потом стиснул зубы и сел. – Ладно, – повторил он, и я увидел, что он смотрит в небо, где, наверное, находились боги. – Вы добились своего. Я скажу это. Макари?

– Да, босс?

– Ты был прав. Боги от меня хотят объединения орков. Здесь. Теперь, пойдем и сделаем звезды зелеными.

АКТ ЧЕТВЕРТЫЙ 

ДОПРОС X

Макари попытался – неубедительно – вести себя так, будто второй исход с Армагеддона был завершением имевшейся у него истории. Но все в помещении, и особенно брат Хендриксен, были железно уверены, что это не так.

Потому они какое-то время продолжали, разобравшись с погоней Яррика, битвой за Залив Призраков и похищением Газкуллом всей космической армады вождя Ургока. Драка за дракой за дракой, с неутомимым наслаждением описываемые этой квохчущей тварью и его Троном забытым переводчиком.

Однако, выдержав шесть часов Октарианской Войны, в которой Газкулл победил чуть ли не бесконечную волну все увеличивавшихся тиранидских бестий в одной схватке, силы Фалкс истощились. Допрос подошел к двадцать второму часу без перерыва, поскольку они не останавливались со смерти Ксоталя, и в итоге потребовался твердый психический толчок от Кассии, чтобы инквизитор вообще призналась себе, что устала. Она попыталась возразить огринше, что Хендриксен на ногах столько же, сколько она, но в ответ получила только поджатые губы и скептический взгляд. Кассия не нуждалась в тонкостях психического общения, чтобы указать на абсурдность стандартов, установленных для себя Фалкс.

Потом псайкер покинула ее мысли и резко вслух запросила шестичасовой перерыв в процедуре. Фалкс разрешила, и, хотя она покидала клетку в раздражении от необходимости отдыха, по крайней мере, она была довольна, что не сама об этом попросила.

И теперь она находилась тут, в пахнущей затхлостью, в некоторой степени слишком скромной комнатке, называвшейся ее покоями. Капитанская каюта на «Исполнителе» была роскошной, но лорд инквизитор давно оставила ее, предпочтя эту каморку и переоборудовав свои исходные покои в оружейную. Она пыталась убедить себя, что это решение было принято исходя из спартанской кротости. И может в молодости это бы так и было. Но к какому бы объему реювенальных процедур ни имеешь доступ, дожив до своего четырнадцатого десятилетия, невозможно не ценить хорошую кровать, и каждый раз, просыпаясь с новыми щелчками в позвоночнике, Фалкс скучала по тому отделанному золотом чудовищу.

Нет, горькая правда была в том, что Фалкс оставила каюту капитана лишь потому, что не смогла спать в таком большом помещении с таким количеством теней.

Бросив взгляд на терпеливо парящий за пологом кровати серво-череп, чьи окулярные данные она настроила на отображение корабельного времени, Фалкс зарычала от раздражения. Прошло четыре часа, и попытки поспать стали казаться бестолковыми. Она уже размышляла, не возобновить ли допрос раньше, но в дверь постучали.

– Входи, брат Хендриксен, – вздохнула она, поскольку Кассия, как профессионал, спала, и больше никто из команды не знал ее так хорошо, чтобы быть уверенным, что она не спит и ее можно потревожить. – Не включай свет, – сказала она, махнув рукой с кровати, когда его огромный силуэт показался в ее боковом зрении. – Тоже не спится? Или ты и не хотел?

– Вообще, было бы неплохо, – печально произнес фенрисиец. – Но мне больше хотелось есть. Пропустил много приемов пищи, пока слушал этого чертова грённиссен, – старый псайкер тяжело опустился на потрепанное кресло напротив кровати, и Фалкс скорее услышала, чем увидела, охлажденную жаренную синт-птицу, которую он с собой принес в качестве нейтрализатора вкуса.

– А пока ты ел, – спросила инквизитор, – размышлял ли ты о том же, о чем и я? Конкретно, почему Макари так охотно предал возлюбленного пророка теперь, после столь трогательного воссоединения перед отбытием с Армагеддона?

– Совсем не думаю, что он его предает,