Граница темноты - Сабино Кабеса

Флоренс смотрела на своего штурмана с восхищением и даже частичкой зависти. Она не могла так виртуозно управлять кораблем. У нее не было интуиции, или, вернее сказать, чутья Хастингса. Разумеется, эта интуиция заключалась в способности мгновенно улавливать сигналы, приходящие не через разум. Она сама была слишком привержена разуму, логике и математическим расчетам, поэтому из нее не вышел хороший пилот. У нее не было этого дара отключить сознание, позволить себе следовать за своими ощущениями, который делал из Хастингса такого превосходного штурмана. Флоренс смотрела на движения его рук по голографическим контроллерам, и ей казалось, что это движения рук музыканта, любовно прикасающегося к клавишам. Им решительно повезло, что они были в этих руках.

В старые времена космические корабли использовали импульсные двигатели для того, чтобы переместиться от точки отправления до точки прыжка. Это были ракеты, применяющие рывок, с помощью которых можно было совершать маневр стыковки или запуск с поверхности планеты. Они были неудобными, испытывали перегрузки от ускорения и требовали огромного количества манипуляций с настройками. Эти технологии канули в небытие после усовершенствования антигравитационных двигателей. Флоренс была знакома с устройством старинных кораблей. В Академии она даже проходила практику по управлению кораблем без инерционной амортизации. Это был тяжелый опыт, но курсантов заставляли его приобрести, несмотря на то, что они никогда не собирались повторять его в реальной жизни.

Теперь корабли использовали собственную гравитацию в качестве топлива, преобразуя гравитоны в антигравитоны и перемещаясь по космическому пространству с такой легкостью, о которой раньше нельзя было даже мечтать, особенно учитывая, что источник топлива стал неисчерпаем.

Правда, антигравитационные двигатели работали только вблизи объектов, масса которых была достаточна для создания гравитации, могущей служить топливом: звезды, планеты и другие массивные космические тела, но не все, а только те, которые обладали нужной массой. Использование антигравитационного двигателя можно было сравнить с тем, чтобы плыть по течению. По течению, которое создавало пространственно-временное искажение вокруг звезд. Штурманы использовали искривления этого искажения так же, как в древности моряки на Старой Земле использовали морские течения и ветры. При этом скорость движения между недалекими друг от друга объектами, например планетой и ее луной, не была особо большой. Парадоксальным образом перелет от одной планеты на другую в одной и той же звездной системе занимал больше времени, чем прыжок между далекими звездами. Несмотря на огромную массу Божьего ока, вернее, именно из-за нее команде «Банши» надо было быть предельно осторожной, пытаясь приблизиться к «Некроманту». Путь к нему представлял собой сходящуюся спираль не очень сильных гравитационных волн черной дыры. «Банши» не был оснащен никакой дополнительной импульсной системой, кроме антигравитационного двигателя: на нем не было ни ракет, ни магнитных узлов, ни плазменных струй, только поток антигравитонов. Это была новая версия очень старого судна.

Но Хастингс блестяще владел своим мастерством.

– Как все проходит, Хастингс? – Флоренс не хотела мешать штурману в момент пилотажа, но ей было необходимо убедиться, что он нормально чувствовал себя в условиях такого стресса.

– Отлично, капитан.

Голос штурмана был серьезней, чем обычно. Это означало, что в этот момент он находился в активном контакте со всеми системами корабля. Диадема управления улучшала работу синапсов и интегрировала своего обладателя с процессорами ИИ. Именно это не нравилось Флоренс в работе пилота – необходимость такого слияния с интерфейсом системы навигации. Она воспринимала это как чужое присутствие в своей голове.

– Предполагаемая продолжительность полета? – спросила она.

Чем меньше слов будет в диалоге, тем меньше он нарушит концентрацию внимания.

– Два часа тридцать семь минут.

Руки Хастингса плавно двигались по панели управления. Совсем как у пианиста или дирижера. Это было хорошее сравнение: он дирижировал оркестром из компьютеров и программ, с помощью которых «Банши» летел, преодолевая гравитацию.

– Предупредите нас, когда останется полчаса.

– Есть, капитан.

Хастингс смотрел только вперед, очки штурмана, закрывавшие его глаза и лоб, позволяли ему иметь очень широкий угол обзора. Это было единственное, что в этом нравилось Флоренс, – расширение поля зрения. Никто так не видел и не ощущал космическое пространство, как штурман. Его кресло находилось в специальной нише прямо перед передним иллюминатором. Сидя в нем, можно было как будто парить в одиночестве посреди космоса. Все исчезало вокруг в этот момент: панели управления, приборы, другие члены команды… Оставались только руки штурмана, движущиеся к какой-нибудь звезде, планете или черной дыре.

«А как он его видит? – спросила себя Флоренс. – Каким видится Божье око из кресла штурмана? Возможно ли, что оно еще грандиознее, еще притягательнее или еще более ужасающее?»

Флоренс тихо вздохнула. За спиной она слышала обрывки фраз других членов команды, которые делились данными, цифрами, энергетическими величинами, рапортовали о скорости и ускорении… Все они работали как слаженный механизм: каждый был занят своим делом, но вместе они подходили друг к другу, как детали пазла. Флоренс знала, что у нее отличная команда.

Никто из них не поставил под сомнение ее рискованную затею. Они выполняли приказ. Все прекрасно понимали, какими будут последствия, осознавали, что их жизнь уже не будет прежней, если вообще удастся ее сохранить. Но они также понимали, какая грандиозная задача стоит перед ними. Они столкнулись с чем-то, неподвластным никакой логике. Даже несмотря на то, что подобная ситуация была описана математическими уравнениями взаимодействия полей, она противоречила любому разумному подходу: космический корабль, вероятно, самый знаменитый в истории человечества, находился перед ними в ловушке черной дыры и одновременно на заслуженном отдыхе в Музее астронавтики Кернела Прайма. Они говорили с экипажем, который уже несколько веков был мертв. И он тоже находился прямо перед ними и ждал их помощи.

Они не знали, смогут ли они хоть чем-нибудь помочь, но вызов, который был им брошен, был слишком грандиозным. Возможно ли, что, если им повезет, они смогут вернуться в точку отправления – на орбитальную базу Мельпомены – через двадцать, тридцать или даже сто лет? Никому из команды это было не важно. Да, у всех них были и родные, и друзья. Но в глубине души они понимали, что все они очень одинокие люди. Никто из них не был связан серьезными сентиментальными узами и обязательствами. У Флоренс не было никого. Родители были глубокими стариками, а с единственным братом из-за специфики своей работы она практически не общалась. Капитан Антильес был ей вторым отцом, но и он уже был очень стар. А больше вот уже двадцать лет у нее никого не было.

Когда Флоренс изложила