Звезда Ариадны. Надежда на Земле и в небе - Коллектив авторов

Тихо вошла Ника. У неё горели глаза, на щеках обозначились задорные ямочки. В клетке завозились хомяки –  они нашли колесо. Всего два световых скачка, и «Альпина» в Солнечной системе.

– Не закрывай глаза, –  шепнула Ника.

Они летели домой.

Дмитрий Корсак

Семь бед

Аварии в космосе случаются редко и только в момент входа в прокол или выхода из него, как сейчас. Оборудование работает в переходном режиме, системы выходят на рабочие параметры, потребление энергии скачет, бортовая сеть нестабильна… В общем, не удивительно, что аппаратура на катере отказала.

Павел обвёл взглядом россыпь красных огней на панели управления, запустил диагностику и откинулся на спинку кресла.

Вот и думай теперь: везунчик ты или неудачник. С одной стороны, большинство пилотов за всю жизнь ни о каких авариях слыхом не слыхивают, а тут всего два года работы, и пожалуйста – получите и распишитесь. Выходит – неудачник. Но, с другой стороны, если поломка случается при входе в прокол, корабль просто исчезает, так что авария на выходе – везение. Тем более – тут он посмотрел на панель управления ещё раз – системы жизнеобеспечения в норме. Болтаться в космосе можно хоть месяц, ничего кроме скуки ему не грозит. Так что, получается, счастливчик.

– Только цыганское какое-то счастье, – пробормотал Павел вслух.

– Неисправность главного привода, продолжаю диагностику. – Искусственный интеллект понял его слова по-своему.

– Работай, работай, не отвлекайся.

Павел потянулся и заложил руки за голову.

Хотя что там диагностировать? Сомнительно, чтобы что-то случилось с самим приводом. Индукторы делают на Саланте, на военном заводе, ремонту они не подлежат, после выработки ресурса их списывают вместе с кораблём. Зато «обвес», срок службы которого намного короче – совсем другое дело. При плановой замене можно нарваться и на дешёвую поделку, сляпанную на Хулуне и чудом получившую сертификат соответствия. Небось, сэкономило копеечку родное почтовое ведомство. Скупердяи, вас бы сюда…

Павел с отвращением посмотрел на обзорный экран.

Серый диск Идиллии делил экран ровно пополам. Вверху – чернильно-чёрное небо, внизу – унылое серое месиво, как будто кто-то размазал по тарелке пищевой концентрат. Если чуть добавить контрастности, будет видна треугольная гора с плоской вершиной, а под ней редкие огни Гранд-полиса – единственного посёлка на этой замызганной планетке. Почему-то в таких никчёмных колониях посёлки всегда имеют приставку Гранд или Великий. И живут там бывшие преступники, скрывающиеся от властей бродяги и прочие маргиналы, которым не нашлось места в более или менее благополучных мирах.

Впрочем, в его маршрутном листе все планеты такие – Берта, Новая Каледония, Тэтис, Шибальба, Мирная – серые, убогие, никчёмные. Саланта не в счёт. Саланта – центральный почтовый хаб, альфа и омега, начало и конец маршрута, на ней он получает информацию для рассылки по планетам, на неё же привозит полученную почту. Он – курьер, почтальон. Кто бы ещё сто лет назад мог подумать, что давно забытая профессия возродится? Но с тех пор, как человечество освоило прокол пространства, корабли стали скакать от звезды к звезде почти мгновенно, а информация по-прежнему тащилась со скоростью света. Только кому нужно письмо, которое идёт сотни лет? Вот и стали развозить почту курьерскими катерами. А ещё Саланта – это сочный стейк, маринованный краб и настоящее мороженое с грибами. Скажете, вместе это съесть невозможно? Много вы понимаете… Когда большую часть жизни проводишь в тесном катере, питаясь одним концентратом, только и мечтаешь, что о хорошей жратве. И о сговорчивой девчонке, конечно. Павел вспомнил последнюю и причмокнул. А чего стесняться? Курьеры – нормальные люди. И желания у них нормальные, человеческие.

Панель управления пискнула, известив об окончании диагностики, и иск-ин вынес вердикт: сгорел копеечный блок согласования сигналов, в просторечии – переходник. Так и есть: подвела дешёвая хулунская электроника, чтоб её вместе с Хулуном!

Павел крякнул. Мечтаешь побыстрее оказаться на Саланте, а тут неожиданная проволочка. Ещё и за нарушение расписания можно без премии остаться. Конечно, он не виноват, наказывать его не будут, но ведь и поощрять не за что. Расписание для курьера – основа, стержень, вокруг которого крутится вся его работа. Расписание и инструкция. Произошло нечто, что может нарушить расписание? Читай инструкцию, выполняй без проволочек.

В данном случае инструкция предписывала принять незамедлительные меры к устранению неисправности. Любые, вплоть до спуска на планету.

– Блок ремонту не подлежит, требуется замена, – прогнусавил иск-ин.

– Заткнись, сам знаю, – проворчал Павел. – Готовь шаттл.

Павел вздохнул и вновь бросил взгляд на экран. Всё-таки он неудачник. Если бы ещё вчера ему сказали, что придётся спускаться на Идиллию, он бы не поверил. За всё время работы он ни разу не опускался на планеты – да и что там делать, в этих полудохлых колониях?

* * *

– Волшебная Звезда! Взошла Волшебная Звезда!

Голос Майки захлёбывался от восторга. Он даже привстал, вытянувшись во все свои неполные метр двадцать, чтобы лучше видеть, а звезда, громадная, ослепительно яркая, сияла в свинцово-сером небе.

– Краси-ивая. – Змеёныш приставил ладошки домиком ко лбу, заслоняя лицо от ветра.

Он сидел на самом краю, свесив ноги в стоптанных ботинках. Холодный, пронизывающий ветер, не прекращающийся ни на минуту, на крыше особенно лютовал, бросая в лицо колкие песчинки. Майки поплотнее запахнул большую, не по росту куртку и уселся рядом с приятелем. На Идиллии всегда холодно.

Звезда завораживала. Зыбкие облака, кажущиеся нечистым, рваным кружевом на сером небе, время от времени заслоняли её, и от этого казалось, что её блеск то тускнел, то разгорался с новой силой.

– Она разговаривает с нами? – спросил Змеёныш.

– Конечно.

– А что она говорит? Ты понимаешь?

– Конечно. Она говорит…

Майки замялся, пытаясь вспомнить, о чём рассказывал старик Винки – самый старый человек в Гранд-полисе, помнивший ещё первых переселенцев. Взрослые с Винки не общались, считали его сумасшедшим, выжившим из ума. Зато ребятня с радостью слушала стариковские небылицы. Убегали к нему из дома, даже зная, что потом попадёт от родителей.

Змеёныш изнывал от любопытства, но покорно ждал, когда товарищ соберётся с мыслями.

– Она нам рассказывает о том, где была… – начал Майки, но Змеёныш перебил его:

– Взрослые говорили, что она выполняет желание, надо только попросить. Они ей даже письма пишут, а потом ждут, когда она ответит. И сердятся, когда не отвечает. А ты просил её о чем-нибудь?

– Ага, – ответил Майки. – Но об этом нельзя рассказывать другим, иначе ничего не получится.

– А я просил, чтобы у нас стало