Бескрылый дракон - Big wolf
— Это… очень по-взрослому. Но Гарри, а как же Малфой?
— Гермиона всё ещё в здравом уме. По крайней мере, я на это надеюсь. Думаю, к Рождеству всё встанет на свои места.
Малфой отшатнулся.
«В здравом уме?»
«Чтобы не влюбиться в меня?»
«Если она согласится на затею с клыком, то, значит, между нами всё было ради дела?»
Несколько шагов назад, и он наткнулся на спинку дивана. Воздуха стало катастрофически мало. Он попытался оттянуть галстук, но не помогло. Расстегнул пару пуговиц рубашки. Всё ещё не может вздохнуть.
«Осталось совсем немного. Забудем всё это».
«Купил квартиру, чтобы жить с ней?»
«Малфой, какой же ты дурак».
«Блять. Ты реально думал, что она будет с тобой?»
«Ты же её враг. Думал, она захочет иметь с тобой что-то общее?»
«Сейчас ты стал отбросом общества. А она звездой».
«Тебя презирают, а её хвалят везде, где не лень».
Идея предложить девушке бежать вместе с ним стала такой наивной и глупой в его глазах. Такой убогой и ничтожной.
«Ты думал, она согласится?»
«На какое-то мгновение… да. Я мечтал, что она любит меня так сильно, что поймёт, простит».
«Неужели она всё это время просто… притворялась?»
«На Рождество все поедут в эту ебаную Нору. Как ни в чём не бывало. И этот рыжий. Блять».
«Этот нищеброд Уизли. Вислый Уизли. Сука. Этот Уизли».
«Подготовился он, видите ли!»
«Признай, он ведь лучше, блять. Самостоятельно добился чего-то. И ты. Не можешь ни с одним делом до конца разобраться».
«Рона не хватает… он бы сморозил сейчас какую-нибудь глупость. Да, я скучаю по нему», — вспомнил он нечаянно подслушанный разговор гриффиндорцев.
«Сука! Сука! Сука!»
«Как ты могла?»
«Сам виноват! Ты сам виноват! Нужно было просто использовать! Просто трахнуть! А лучше вообще не приближаться к ней! Захлебнись теперь в этом!»
«Всё эта карамель! Всё из-за долбанной карамели! Этого проклятого запаха».
Глаза стало щипать.
«Ну, давай! Зареви ещё! Слабак!»
Статуя отодвинулась, и гриффиндорцы вошли в гостиную. Малфой резко развернулся к ним спиной.
«Не хватало ещё, чтоб тебя видели таким. Ни за что»
— О, ты ждёшь Гермиону? — спросила Джинни.
«А не пойти бы вашей Гермионе… нахуй… допустим?»
— На восьмом этаже. Встретимся там, — холодно отрезал он и быстрым шагом покинул старостат.
«Пошла ты, Грейнджер. Пошла ты!
Пошла ты!
»
Он шёл быстро. Слишком. Почти бежал. Ноги несли Малфоя к кабинету, где каждый раз его сердце в бешеном ритме улетало в небеса. Где он задыхался и утопал в молочной карамели её каштановых кудрей.
—
У девушки Малфоя есть особые привилегии?
—
Я нужна тебе?
— Не будь такой, Грейнджер.
— А то что? Влюбишься?
—
Я люблю тебя, Драко Малфой.
—
Драко, просто доверься мне. Посмотри на небо.
—
Не уходи так от меня. Это физически больно
.
«Неужели всё это было ложью?»
«Она не могла. Не могла».
Он вдыхал. Вдыхал воздух, но не чувствовал кислорода. Дверь кабинета закрылась, и он наспех наложил заглушающее. Крик. Полный отчаяния. Он тонул. Захлёбывался и не мог вынырнуть. Связки напряглись, а горло жгло. Но он не слышал себя. В голове пульсацией бил только один голос.
—
Драко, пожалуйста. Я хочу тебя.
—
Иногда мне кажется, что тебя волнует только это.
—
Я хочу успокоить тебя.
—
Мне… нравится твой голос
.
— Какая грустная легенда.
— Его погубила алчность маглов.
— Нет. Его погубило доверие.
«Сука… Доверие. Какая ирония. Ты был так одержим чувством вины за то, что врёшь ей. Что сам не заметил, как тебя водят за нос».
«Но ещё есть шанс… Есть надежда»,
— билось сердце в клетке, созданной разумом.
«Она может сейчас отказаться от этой затеи. Может сказать им, что любит меня. Что отказывается».
«И что? У тебя совсем гордости нет?»
— давило внутри тёмное чудовище.
«Плевать. Блять. Плевать мне. Лишь бы она не уходила. Лишь бы это не заканчивалось».
«Я не хочу без неё. Не могу без неё. Мне страшно снова оставаться одному».
Ему казалось, что он прятался с ней, как маленький ребёнок в шкаф. Прятал ноги под одеяло, боясь монстра под кроватью. Глупо. Неэффективно. Если монстру нужно, он достанет из шкафа, из-под одеяла и даже из её объятий. Но это было единственное, чего он хотел. Уйти. Сбежать. От этой боли. От этого мира. Трусливо. Но он просто устал, чтобы подняться и встретиться с грузом своих ошибок.
«Вставай! Иди к ней! Плюнь в лицо! Она лживая сука, что играла с тобой!»
«Пусть».
«Глазки строила. Клятвы давала. И всё ложь».
«Пусть».
«Стонала в твоих руках. Может, представляла на твоём месте его».
«Пусть…»
«Только бы осталась. Я прощу всё. Только пусть откажется от этой затеи. Откажется от этого театра».
И что такое доверие? Эта хрупкая, еле дышащая и не имеющая ни веса, ни цвета материя. И люди наивно строят отношения, основываясь на ней. Складывая по мельчайшим частицам надежду, что всё закончится счастливым финалом. Почему иногда её так легко разрушить всего за один миг? Что в этом виновато? Почему проще поверить в предательство, чем в то, что нас никогда не предадут?
Драко шёл медленно. Еле переставляя ноги. Внутри всё разрывалось. Слишком много. Слишком. В голове крутилась мать, что была совершенно убита переживаниями. Отец, которого схватили авроры Министерства.
— Драко, ты наложил блокирующие заклинания? — торопливо спросил Люциус.
— Я… Да, — машинально соврал Малфой, избегая его гнева.
Но он не помнил, успел ли сделать это в спешке. Они с семьёй покидали Малфой-Мэнор, когда авроры по горячим следам отлавливали всех участников битвы за Хогвартс. Авроры вломились в поместье и арестовали волшебников. А после потянулись разбирательства и суды, на которых Нарцисса и Драко добились свободы. Но дело Люциуса было плачевным. После около десяти слушаний было назначено последнее заседание на канун Рождества.
Отчасти, Малфой-младший понимал, что его одержимость спасти отца заключается в чувстве вины. Парень корил себя за то, что не успел наложить блокирующие заклятия. Тогда, возможно, они успели бы бежать. Спрятаться.
— Я не поеду в Хогвартс, мама. Зачем мне это?
— Драко, после… суда… нужно будет как-то жить. Чем ты будешь заниматься?
— Мы можем позволить себе не думать об этом.
— Я не об этом, сынок. Послушай меня. Лучший способ избавиться от боли — отвлечь себя чем-то.
— А как же ты? Я
