Последний герой СССР (СИ) - Алмазный Петр

Как только открылась дверь, я обалдел. Прямо перед глазами выстроились полевые УАЗы, тут же три потрепанных, но вполне боевых «Ниссан-Патрола», а дальше, за ними — две БМД, боевые машины десанта, несколько БТРов. Техника выглядела так, будто ее только что отгрузили с военного склада.

Гаражем заведовал мужчина лет сорока с выправкой отставного офицера. Он молча взял бумагу, которую протянул Петр. Взглянул. Кивнул. Все без лишних вопросов и вообще без единого слова не по делу. Я успел заметить размашистый росчерк Сан Саныча в углу документа.

— Эта вот, — начальник гаража ткнул пальцем в сторону «Волги» 2410, серой, невзрачной и вообще идеальной для того, чтобы не привлекать внимания. В салоне заметил телефон системы «Алтай», кнопочный и удивленно поднял брови. Кто же такой этот Петр на самом деле, что ему надо всегда быть на связи? Но вопросов задавать не стал, все выяснится со временем.

Пока осматривал машину, Петр пояснял:

— Здесь в основном крайкомовские водители и механики. А начальник — Василий Иванович — он раньше командовал автотранспортной службой Сибирского военного округа.

Сели в салон. Я с удовольствием погладил кожаную обмотку руля, вставил ключ, повернул в замке зажигания. Двигатель «Волги» ожил с первого же полуоборота и ровно заурчал. Я невольно усмехнулся, машину явно готовили для своих.

Выехал из гаража, охранник сначала внимательно посмотрел на карточку «вездеход», прилепленную к лобовому стеклу, и только потом открыл ворота.

Миновали Змеиногорский тракт, так же быстро проехали проспект Строителей и выскочили на Павлик. Павловский тракт еще не застроен. Частный сектор, склады. Сулима — последний район с многоэтажной застройкой. По Георгиева проехали до парка, дальше дворами к моему дому.

Дверь открылась еще до того, как я достал ключ. На пороге мама — в халате и тапочках, с тряпкой в руках. Домывает полы.

— Подождите, сейчас порог вытру и тряпку постелю, протрете обувь.

Наконец, вошли. Дома витали ароматы чего-то острого и очень знакомого. Мать вымыла руки, вышла из ванной, вытирая их полотенцем.

— Как прошел день? — поинтересовалась она. — Что с работой?

— Устроился, — кивнул я. — Квартиру дали.

— Какую квартиру? — голос матери дрогнул.

Из кухни вышел отец в стиранной-перестиранной спецовке с надписью во всю спину: «Алтайхолод».

— Сын, я двадцать лет на заводе пашу и, поверь мне, точно знаю, что просто так ничего не дают.

— Буду большого человека возить.

— Это какого же? — не унимался отец.

— Да этого, — я кивнул на Петра, которого за моей спиной было почти не видно.

— Здрасте, — он выглянул из-за меня и, разулыбавшись, подтолкнул. — Влад, что встал, как пробка в бутылке? Проходи уже. М-ммм! А чем так вкусно пахнет?

— Руки мойте и проходите, я на стол соберу, — тут же засуетилась мама, увлекая гостя за собой в кухню.

— А чего его охранять? Не похож он на серьезного человека. На вид оболтус похлеще тебя, — недоверчиво проворчал вслед отец.

— Внешность обманчива, — не вдаваясь в подробности ответил ему.

За столом нас ждал неожиданный пир: лагман дымился в глубоких мисках, на плоской большой тарелке в центре горкой возвышались манты.

— Не успела сегодня ничего приготовить. Весь день с отцом в очередях простояли, талоны отоваривали, — то ли похвалилась, то ли пожаловалась мать. — Сбегала к Ахмеду в «Гульнару» с кастрюльками. Хороший человек, всегда выручит! Да вы ешьте, ешьте!

Петр ел, только за ушами трещало.

— Вы волшебница, так вкусно давно не ел, — нахваливал он, пропустив мимо ушей то, что ужин куплен в соседней забегаловке.

Мама зарделась и тут же налила ученому добавки. А у меня аппетита совсем не было. Просто долгий день, жара, и слишком много вопросов. Петр, со своей «длинной рукой» только подогрел интригу. Мне было до жути, интересно, чем же таким занимается «Р. И. П.» в общем, и Рохлин с Алферовым в частности?

Отец вдруг невпопад ляпнул:

— А у нас на заводе новое оборудование устанавливают. Итальянское. Криогенный снег делает. Для глубокой заморозки продуктов используем. Минус сто девяносто — и все, хоть мясо, хоть рыба, но в основном овощи-фрукты.

— Тема выгодная, заморозка быстрая и без кристаллов льда, — согласился Петр. — Потом размораживаешь такую клубничку или яблочко — как свеженькие. Да видел я это итальянское оборудование. Дорого и неэффективно. У меня тут товарищ собрал установку — фору в сто очков итальянцам даст. Так те же итальянцы его обхаживают, бешеные деньги предлагают за проект и прототип. До этого лет десять по инстанциям ходил, никому ничего не нужно было.

Я встал из-за стола. Прошел в свою комнату, достал со шкафа сумку, быстро покидал в нее футболки, тельняшки, белье, снял с вешалки пиджак, а брюки с белой рубашкой аккуратно свернул вместе с вешалкой и сунул сверху. Обрадовался, обнаружив еще пару джинсов — обычных, синих с желтой прострочкой. Сразу снял варенки и надел нормальные джинсы. Подумав, захватил полотенце.

В комнату заглянула мама.

— Я тебе тут зубную пасту собрала, мыло, шампунь, мочалку. Где будешь все это вечером искать? Да и не купишь сейчас ничего. Стиральный порошок положить или сюда привезешь, если стирка накопится?

Стиральный порошок в больших десяти килограммовых пакетах выдавали по талонам. Синие гранулы с приятным запахом сначала восхитили хозяек, но когда попытались стирать им, то руки разъедало серьезно. У мамы тоже были следы от ранок на руках, но она быстро сообразила, принесла с работы пачку резиновых перчаток.

— Обойдусь без порошка. Трусы состирнуть куска хозяйственного мыла хватит, — отказался я.

— Ты правда будешь его охранять? — Спросила мать. — Это же опасно! — В ее голосе звучали те же взволнованные нотки, что и перед моим уходом в армию.

— Скорее, возить его буду, так что не волнуйся.

Мама вздохнула и положила сверху собранных мною вещей связанный ею свитер.

— Пригодится, — сказала она, заметив мой удивленный взгляд.

Она вышла из комнаты, а я, на минуту замерев на пороге, посмотрел на плакат с Цоем.

— Ну что, друг, ты теперь тут хозяин, — тихо сказал я и прикрыл за собой двери.

Вышли из подъезда втроем. Отец вызвался проводить нас до машины. Еще бы, пропустить такое событие он не мог!

Засучил рукава спецовки, подошел к «Волге», постучал костяшками пальцев по капоту, будто прослушивал машину, как врач пациента. Затем рывком поднял крышку капота — и замер.

— Охренеть! — Восторженно воскликнул он. — Да это же зверь, а не машина! Вручную собирали, — пробормотал он, — по винтику. И такие люди, которые свою работу не просто делают, а еще и любят.

— Дядь Борь, а у нас других не держат, — Петр разулыбался, а я удивился: когда отец успел стать «дядь Борей»?

— Понимаю тебя, Петруша, — ответил отец, а я в очередной раз отметил, что ботаник вызывает у людей стойкое желание опекать его. Или пришибить — зависит от ситуации.

Отец заметил телефон между креслами водителя и пассажира.

— А это зачем? — Он нахмурился.

Я кивнул в сторону Петра, который отошел в тень дерева и любовался клумбой.

— Он у нас важная персона, всегда должен быть на связи. Ты не смотри на его раздолбайский вид. На самом деле он серьезный ученый.

Отец достал пачку «Беломорканала» — другого курева не признавал. Стукнул о ребро ладони — в отверстие выскочила папироса. Он вытащил ее, ловко смял патрон крест-накрест гармошкой. Сколько себя помню, отец курил папиросы, не признавая никаких сигарет — ни с фильтром, ни без него.

— Командировки будут?

— Будут, — подтвердил я. — Возможно, долгие. Матери пока ничего не стал говорить, чтобы не волновалась.

— Правильно сделал, ты же знаешь, она себе накрутит разного. Но все-таки не рискуй зря.

— Да какие риски, дядь Борь! — Петр подошел к нам и по свойски, будто мы с отцом были его лучшими друзьями, положил руки нам на плечи. — Мы же деньги мешками не будем перевозить, да и занимаемся исключительно наукой и передовыми технологиями. Так что ничего… как это сказать?.. криминального!