Ленька-карьерист (СИ) - Коллингвуд Виктор

Слава о нашем КБ, подкрепленная реальным, выполненным заказом для ХПЗ, разнеслась по промышленной Москве. Да и летнее сотрудничество со станкостроительными заводами, когда мы все же разобрали для реверсинжинеринга два станка, не прошло незамеченным. К нам потянулись представители других заводов. Сначала — с опаской, с недоверием. А потом — со все большим интересом.

— Так это вы, значит, те самые студенты, что пневматику делают? — спрашивал меня главный инженер с завода «Динамо». — А можете нам разработать специальный зажим для статора?

— А нам, — басил представитель с «Серпа и Молота», — нужен редуктор. Маленький, но мощный. Возьметесь?

Мы брались за все. Наше КБ превратилось в настоящий улей. Ребята работали с азартом, с огоньком. Они чувствовали себя не просто студентами. Они чувствовали себя творцами, инженерами, которые делают реальное, нужное стране дело.

А однажды утром, просматривая свежий номер «Правды», я наткнулся на небольшую заметку на третьей полосе. И сердце у меня забилось чаще. В ней говорилось о том, что в Наркомземе обсуждается новая, перспективная инициатива — создание в Сибири и на Севере государственных звероводческих совхозов для промышленного разведения ценных пушных зверей.

Я читал, и не верил своим глазам. Моя идея сработала! Мое письмо не просто дошло, оно было прочитано и принято к действию! Я почувствовал такой прилив гордости и сил, что готов был свернуть горы. Невидимый канал связи, который я проложил к самому верху, работал.

И в тот же вечер я снова сел за стол. Я решил ковать железо, пока горячо. Нужно было доложить о наших новых успехах.

Я писал Сталину об успехах нашего КБ, о заказах от заводов. О том, как мы начали работу по «обратному инжинирингу» — по творческому копированию лучших иностранных станков.

«…Это, товарищ Сталин, — писал я, — не просто решение текущих производственных задач. Это — создание новой, советской, инженерной школы. И я глубоко убежден, что наш скромный опыт необходимо распространить. Нужно создать такие же студенческие КБ при всех крупных технических институтах и университетах страны — в Ленинграде, в Киеве, на Урале. Мы могли бы создать целую сеть таких „инкубаторов“ инженерной мысли, которые за несколько лет дали бы нашей промышленности сотни новых, прорывных идей и тысячи прекрасно подготовленных, прошедших боевое крещение в реальном деле, специалистов…»

Я закончил писать уже глубокой ночью. В голове шумело от усталости и грандиозных планов. Я уже собирался ложиться спать, как вдруг в дверь моей комнаты кто-то робко постучал. Я открыл.

На пороге, ежась от холода, стоял Сенька. Тот самый вертлявый, языкастый рабфаковец из моей бригады, которого я когда-то грозился выгнать из комсомола за лентяйство.

Но сейчас он был не похож на себя. Его обычная наглая ухмылка сползла с лица. Он был бледен, глаза испуганно бегали, руки мелко дрожали.

— Слушай, Брежнев… — прошептал он, и его голос сорвался. — У меня тут беда стряслась. Помощь твоя нужна!

Глава 9

Я впустил его в комнату, посадил на единственный стул.

— Что случилось? На тебе лица нет, — спросил я, наливая ему в кружку остатки остывшего чая.

— Беда у меня, Лёнька, беда, — пробормотал он, стуча зубами то ли от холода, то ли от страха. — Помнишь, ты меня все прорабатывал, что я с нэпманами якшался?

Я кивнул. Действительно, Сенька, до того как попасть в нашу бригаду, любил, что называется, «пожить на широкую ногу» — рестораны, девочки в модных платьях, заграничные папиросы.

— Так вот, — продолжал он, с трудом выговаривая слова. — Я тогда у одного из них деньги назанимал. Много! Думал, отдам как-нибудь. Был такой у меня знакомый, Фима Кац, ювелир с Остроженки.

— И что, какие у тебя с ним проблемы? Требует долг?

— Да вот, дурацкая история! — Сенька судорожно сглотнул. — Я когда в твою бригаду попал, за ум взялся. А этот Фима вдруг из города пропал! За ним какие-то бандиты охотиться начали — он у них вроде бы краденое золото скупал, в переплавку, а потом что-то не поделили они… Ну, вот он и сбежал. Я уж думал, пронесло, а долг мой вместе с ним сгинул.

Он замолчал, обхватив голову руками.

— А сегодня… сегодня он снова появился. Подкараулил меня у общежития. С двумя уркаганами. Рожи у них перекошены, аж смотреть тошно. Ну и чего, говорит, бандиты его все-таки настигли, и все подчистую отобрали. И теперь он требует, чтобы я немедленно вернул ему долг с процентами. А проценты там, Леня, такие, что за них таких, как я, пятерых купить можно!

— И сколько это?

— Триста семьдесят!

От услышанной суммы я аж присвистнул. Триста семьдесят рублей — это примерно полугодовая зарплата. Красиво жить не запретишь!

— А если не вернешь? — спросил я, уже догадываясь, каким будет ответ.

— А вот это, брат, шалишь! — трясущимися руками Сенька достал из нагрудного кармана пачку «Казбека», не без труда, не с первого раза запалил спичку, судорожно затянулся. — Если денег не отдам, так он натравит этих бандитов уже на меня. Сказал, что они из меня этот долг выбьют. У них это запросто!

Глубоко затянувшись, он выпустил в комнату целое облако дыма, и с отчаянной, жалкой надеждой уставился на меня.

— Слушай, Лёньк, помоги, а? У меня же таких денег нет и в жизни не будет! Что мне делать? В милицию идти? Так этот Фима — сам жулик, у него вся лавка на скупке краденого построена. Он же меня и сдаст, скажет, я его подельник, что я ему краденое сбывать носил!

Я слушал его сбивчивый, испуганный рассказ, и во мне боролись два чувства. С одной стороны, жалость. Парень, по сути, сам был виноват, влез в это болото по своей глупости. Но теперь попал в серьезную переделку, из которой ему было не выбраться. С другой — холодный, циничный расчет.

— Семен, ну а от меня-то ты чего хочешь?

— Так это, Лёнь… У тебя же в СКБ деньги есть, в кассе, так ведь? Дай перехватиться!

Мысленно я снова присвистнул. Нифига себе у него заявочки!

— Шутишь? Это не мои деньги, это кооперативные. Да ты и сам только что сказал, что такой суммы у тебя в ближайшее время не будет. И как я тебе их дам?

Тут Сенька совсем сник.

— Слушай, Леньк, ну у меня край. Хоть в петлю лезь! Ты же знаешь — даже если просто все узнают про это дело, меня из комсомола вышибут «на раз». Выручи, а?

Тяжело вздохнув, я хлопнул ладонью по столу. Конечно, у меня и самого забот полон рот, но парню надо помочь, а то реально наделает глупостей. Понятное дело, искоренить преступность невозможно. Гражданская война, а за ней и НЭП породили не только кооператоров и торговцев, но и целую армию жуликов, бандитов, спекулянтов всех мастей, которые, как плесень, прорастали в теневых сторонах советской жизни. Бороться с ними, в общем то бессмысленно. Но вот прижать конкретную банду, и, что немаловажно, завести на этом деле полезные знакомства в московской милиции и ОГПУ — это была уже совсем другая, интересная и перспективная задача.

— Ладно, Сенька, не дрейфь, — сказал я, стараясь чтобы мой голос звучал уверенно и спокойно. — Рассказывай все по порядку. Как найти этого «ювелира»? Может, и решим твою проблему. Да и с ним «решим» заодно.

— Ну что, Лёньк, дашь мне денег-то? — с надеждой спросил он.

— Не-не-не! — усмехнулся я. — Нет, Сенька. Платить бандитам — это последнее дело. Сегодня заплатишь — завтра они придут снова, за большим. Мы поступим иначе. Возьмём их на живца!

— Это как это?

— А вот так, — ответил я. — Возьмем за жабры и этого твоего «ювелира», и его дружков-бандитов. А «живцом», друг мой, будешь у нас ты.

Сенька побледнел еще больше.

— Живцом? Лень, ты что! Они же меня убьют!

— Не убьют, если все сделать правильно, — сказал я. — Слушай сюда. Ты пойдешь к этому своему Фиме. Скажешь, что денег у тебя нет, но ты можешь достать. Скажешь, что у тебя есть выход на одного студента, который балуется скупкой… ну, скажем, икон или старинного серебра. И что этот студент готов купить что-нибудь ценное, если цена будет хорошей.