Он вам не Тишайший (СИ) - Шведов Вадим
— Господин Ордин-Нащокин, — Картрайт поднялся и сдержанно кивнул. — Честь для нашего подворья. Чем обязан визиту?
Афанасий Лаврентьевич не стал долго тянуть. Он сел напротив и посмотрел англичанину прямо в глаза.
— Сэр Картрайт, я к вам по делу. Государь Алексей Михайлович подписал указ о ликвидации всех привилегий Московской компании в торговле с Русским царством.
Глава компании замер на мгновение. До него доходили вести, что молодой царь под давлением местных купцов может попытаться изменить некоторые части торгового соглашения. Картрайт заранее уже прикидывал, как мягче отклонить это поползновение, а потому услышанное его попросту шокировало.
— Отменяются⁈ — выкрикнул глава Московской компании с красным от гнева лицом. — Это невозможно! У нас есть грамота! Грамота царя Михаила Фёдоровича, отца нынешнего государя, подтверждённая самим Алексеем Михайловичем при восшествии! Она вечна! Вы не можете так просто её отменять в одностороннем порядке. Это нарушение договора!
Глава Посольского приказа на такие слова отреагировал совершенно спокойно. Он лишь слегка наклонил голову.
— Ваше утверждение весьма справедливо, сэр Томас. Вы очень точно говорите о грамоте. Она действительно была дана Московской компании по согласованию с вашим правительством. Но с кем именно? Английской монархией, а точнее, Карлом I Стюартом. Ведь так?
Картрайт, всё ещё стоя, кивнул, не понимая, к чему клонит его собеседник.
— Именно так! От имени Короля и Королевства!
— Вот, видите ли, — Афанасий Лаврентьевич развёл руками, и его голос стал тише и тем не менее показался от этого только весомее. — Английская монархия…где она сейчас? В Лондоне? Или, может, в Оксфорде, куда король сбежал от своих же подданных? Или, быть может, уже в плену у этих самых подданных? В Англии, сэр Картрайт, революция. Мятеж. Бунтовщики свергли законного короля. Власть узурпировал некий…парламент. Кромвель и его генералы. Так?
Картрайт молчал. С белым лицом он медленно опустился на стул. Аргумент этого Ордина-Нащокина был подобен удару ниже пояса. Англичанин знал о хаосе на родине, но не ожидал, что русские так его используют.
— Вы…вы не можете всерьёз… — пробормотал он.
— Можем, — спокойно прервал его глава Посольского приказа. — Грамота дана Английской Короне. Той самой Короне, которую ваши соотечественники сейчас, по сути, растоптали. С кем же у нас договор, сэр Картрайт? С королём Карлом, который в изгнании или в заточении? Или с парламентом бунтовщиков, с которыми у нас никаких соглашений нет и быть не могло? Договор утратил силу, потому что той стороны, с которой он был заключён, больше нет. Во всяком случае, в прежнем виде.
Англичанин опустил взгляд, а его пальцы нервно забарабанили по столу. Он пытался подобрать возражения, но их почему-то не находилось. Юридически русский дипломат был безупречен. Нашли же такого гада. Раньше одни шуты были, — всё товаров заморских себе лично выпрашивали.
— Я понимаю всю сложность вашего положения, сэр Картрайт, — продолжил Ордин-Нащокин, а его тон внезапно смягчился, став почти сочувствующим. — Московская компания в опасности. Здесь — лишение привилегий. В Англии… — кто знает, что ждёт компанию, лояльную короне, при новой власти? Кромвель, говорят, человек суровый и к казням весьма привычный.
Картрайт вздрогнул. Страх за судьбу компании и, главное, за собственную шкуру, если он вернётся в охваченную смутой Англию без доходов и с проваленным делом, сжал ему горло.
— Что вы предлагаете? — спросил он хрипло, поднимая глаза со взглядом, полным смеси надежды и подозрения.
— Помощь, — сказал глава Посольского приказа. — Лично. И возможность смягчить удар для вашей компании. Царь гневается не на вас лично. Он гневается на несправедливость. Жалобы русских купцов в вашу сторону давно известны: занижение цен на пушнину, завышение цен на английские товары, беспошлинная торговля. Отмена привилегий — ответ на эти жалобы. Но… — он сделал паузу, — есть путь сохранить лицо и доходы.
— Какой? — Картрайт наклонился вперёд.
— Подготовить поездку русской торговой делегации в Англию. Помочь организовать постоянное представительство в вашей стране. Мы же всё-таки не совсем дикари.
Картрайт отпрянул, как от удара.
— В Англию? Невозможно! Это прямое нарушение нашей монополии! Мы единственные, кто имеет право представлять английские интересы здесь и… русские там! К тому же — голос его снова зазвучал с вызовом, — без наших кораблей, Русь полностью останется без иноземных товаров!
Афанасий Лаврентьевич беззвучно усмехнулся.
— Бросьте, сэр Картрайт. Бросьте играть в монополию. Время исключительности прошло. Оно ушло вместе со спокойствием в вашей стране. В Англии хаос, и практически наверняка власть там окончательно захватят бунтовщики. А ведь через год-другой они к вам точно придут и спросят: а что это за компания, лояльная свергнутому королю? И что вы им ответите?
Томас Картрайт нервно сглотнул. Дипломат имел наглость «рисовать» перед ним именно ту картину, которую он опасался.
— Мы же, — продолжил глава Посольского приказа, — предлагаем вам безопасность. Здесь, в России. Ваше подворье, люди, капитал — под защитой царя. Английские корабли? — Ордин — Нащокин отмахнулся. — Оставьте эти угрозы. Ваш флот сейчас занят войной с роялистами, с голландцами, кто его знает, с кем ещё? Ему не до блокады далёкого Архангельска. Да и зачем? Чтобы лишить Россию сукна и железа? Мы найдём их через Речь Посполитую и Швецию. Дороже и сложнее? Да. Но переживём. А вот вы… — он посмотрел на англичанина пристально, — без русской пушнины, без доступа на наш рынок, с подмоченной репутацией в мятежном Лондоне? Что вы переживёте? Разорение? Арест? Забвение?
Глава Московской компании молчал, но его ошарашенное лицо выдавало, что сказанные слова ударили по больному.
— Моё предложение, — чётко произнёс Ордин — Нащокин, — таково. В этом году вы получаете свою комиссию за торговые операции в полном объёме. Как и прежде. Но взамен вы обеспечиваете безопасную поездку и пребывание в Англии нашей торговой делегации. Поможете нам с размещением представительства. Покажете рынок.
— А потом? — хрипло спросил Картрайт.
— Потом, — сказал глава приказа, — Московская компания будет работать на общих основаниях, как и все прочие иноземные и русские купцы. Платить пошлины, честно конкурировать. Но…вас не закроют. Ваше подворье останется. Вы сможете по-прежнему вести дела и сохраните, а может, и увеличите со временем доходы.
Ордин — Нащокин замолчал, ожидая ответа. Он видел, как в глазах англичанина борются страх, расчёт и остатки гордости.
— Вы…вы просто хотите воспользоваться хаосом в моей стране, — прошептал Картрайт и в его голосе уже не было прежней силы, а чувствовалась лишь горечь признания.
Афанасий Лаврентьевич не стал отрицать. Он кивнул, и в его глазах мелькнуло что-то холодное, почти жестокое.
— Естественно. Разве Англия не сделала того же? Во время Смуты здесь, на Руси? Когда ваши купцы скупали богатства за бесценок, пользуюсь нашей беспомощностью? Это закон торговли и политики, сэр Картрайт. Сильный всегда использует слабость партнеров для своей пользы. Сейчас слаба ваша страна. И слаба ваша позиция здесь. Я предлагаю вам не быть раздавленным, а заработать на этом хаосе вместе. Или… — Ордин-Нащокин развёл руками, — вы потеряете всё. И здесь, и весьма вероятно, в Англии.
Тишина вновь повисла в комнате. За окном кричали торговцы с Варварки, звучал колокольный звон. Жизнь Москвы шла своим чередом, не ведая о маленькой драме в стенах Английского подворья.
Картрайт закрыл глаза, и у него в голове мгновенно пронеслись возможные варианты событий. С одной стороны, пустые склады компании и бунтующая Англия, а с другой, — наглое предложение русского дипломата.
Глава Московской компании открыл глаза, медленно поднялся и протянул руку через стол.
— Хорошо, господин Ордин-Нащокин. Считайте, что мы договорились.
Афанасий Лаврентьевич встал. Его лицо оставалось непроницаемым, но в уголках глаз обозначились лёгкие морщинки, выдающие мягкую улыбку. Он крепко пожал протянутую руку.