Император Пограничья 12 - Евгений И. Астахов

каждый слиток ощущался как продолжение моего тела. Последние два дня всё свободное время я проводил в Эфирнете, изучая чертежи речных барж, грузовых судов, даже военных транспортов. Корпусная обшивка, шпангоуты, стрингеры, балластные отсеки — десятки терминов, которые раньше были для меня пустым звуком. Пришлось разбираться в толщине металла для разных участков, распределении нагрузки, центре тяжести. В прошлой жизни я ходил на драккаре, но те держались на воде за счёт дерева и мастерства корабелов. Здесь требовался иной подход.

Конечно, можно было заказать готовые баржи в Астрахани или Казани — там речное судоходство развивали веками. Но сколько времени ушло бы на переговоры, изготовление, а потом транспортировку? Везти речные суда вглубь Содружества, за сотни километров от крупных рек — безумие. Пришлось бы разбирать их на части, складывать в грузовые конвои, тащить по разбитым дорогам, платить за охрану. Месяцы работы, тысячи рублей расходов. А здесь я за день создаю три металлических каркаса из местного сырья, Михей с плотниками обшивают их досками — и баржи готовы. Никакой логистики, никаких посредников, никаких рисков при перевозке. Мой магический дар превращал недели ожидания в часы работы, а тысячи рублей затрат — в стоимость нескольких слитков металла и досок.

Первый слиток потёк, словно ртуть. Металл послушно тянулся, образуя килевую балку — основу всей конструкции. Я направлял его движение, формируя изгибы, утолщения в местах будущей нагрузки. Второй и третий слитки влились в первый без единого шва, словно всегда были единым целым.

От киля пошли рёбра — шпангоуты. Металл поднимался вверх симметричными дугами, создавая скелет будущей баржи. Зрелище завораживало даже меня. Серебристые струи текли по невидимым линиям, застывая в нужных местах, образуя идеально ровные грани. Как скульптор лепит из глины, я лепил из стали, только вместо рук использовал чистую волю.

— Красиво, ёшки!.. — выдохнул кто-то из рабочих.

Я не отвлекался. Теперь шли продольные связи — стрингеры. Они соединяли шпангоуты, превращая отдельные рёбра в единую конструкцию. Металл переплетался, создавая ажурную, но прочную сеть. В носовой части я усилил каркас — там будет максимальная нагрузка при движении. Корма получила дополнительные распорки для рулевого управления.

Обшивка потребовала особой концентрации. Листы металла должны были быть достаточно толстыми, чтобы выдержать давление воды и груза, но не слишком — иначе чрезмерная толщина утяжелит корпус, увеличит осадку и снизит манёвренность. Я растягивал сталь, как тесто, покрывая ею каркас снаружи. Металл тёк волнами, заполняя промежутки, сглаживая углы. Через полчаса передо мной стоял готовый металлический корпус — бесшовный, монолитный, отполированный до зеркального блеска.

— Ваш черёд, — кивнул я Михею.

Плотники принялись за работу с энтузиазмом людей, увидевших чудо. На металлический каркас легли массивные доски палубного настила. Трюм получил деревянную обшивку изнутри — защита груза от металла и дополнительная прочность. Крышки люков, усиленные железными полосами, встали на свои места. Борта сверху укрепили дубовыми брусьями — защита от ударов при швартовке.

Я отошёл в сторону, наблюдая за слаженной работой. В прошлой жизни, в детстве мне доводилось наблюдать, как корабелы моего отца месяцами строили драккар. Здесь же основа баржи была готова за утро. Магия меняла всё.

Вторую баржу я создал быстрее — руки уже знали нужные движения. Металл тёк увереннее, формы получались чище. К полудню на берегу стояли два серебристых корпуса, которые плотники спешно обшивали деревом.

Третья баржа далась легче всего. Я уже не думал о толщине металла или расположении рёбер — металломантия, словно сама по себе, находила оптимальные решения. Сталь танцевала в воздухе, создавая изящные изгибы, которые были одновременно красивыми и функциональными. Вскоре три готовые баржи выстроились вдоль берега.

Когда последний элемент каркаса встал на место, среди рабочих прокатился одобрительный гул. Михей хлопнул себя по бедру, вытер лоб и широко улыбнулся:

— Едрить-колотить! За день — три баржи!

Плотники переглядывались с восхищением, кто-то даже звонко свистнул. Один из молодых парней воскликнул:

— Да на таких хоть весь карьер перевезём!

— Не весь, но достаточно для университета, — усмехнулся я, чувствуя приятную усталость от магической работы.

* * *

Через день я стоял на последнем участке канала, где искусственное русло должно было соединиться с речкой. Восемь километров выкопанной земли, укреплённых берегов, установленных мостов — всё готово принять воду.

— Начинаем! — скомандовал я, и Полина нервно улыбнулась.

Эту часть проекта она во многом тянула на себе — координировала гидромантов, рассчитывала уклоны, спорила с геомантами о глубине русла. Сейчас станет ясно, увенчались её труды успехом или где-то закралась ошибка.

Гидроманты выстроились цепью вдоль временной дамбы, отделявшей канал от реки. По знаку Белозёровой они подняли руки. Вода задрожала, забурлила. Земляная преграда начала размываться — не хаотично, а ровно по центру, образуя аккуратный проход.

Первая струя хлынула в сухое русло канала. За ней — вторая, третья. Поток нарастал, заполняя выкопанное ложе. Я следил за уровнем — вода поднималась равномерно, без водоворотов и застойных зон. Расчёты оказались верными.

— Протечка на третьем километре! — через несколько минут крикнул прибежавший гонец.

Белозёрова побледнела, но тут же взяла себя в руки:

— Никита, Маша — выручайте!

Геоманты уже спешили туда. Через четверть часа вернулись — устранили. Вода продолжала заполнять канал, метр за метром продвигаясь к Угрюму.

Когда поток достиг конечной точки, среди рабочих пронёсся гул одобрения. Землекопы опустили лопаты, геоманты расслабили плечи. Слышались усталые, но довольные голоса: «Наконец-то», «Вышло ведь», «А я думал, размоет всё к чертям собачьим».

Восьмикилометровая транспортная артерия была готова. Я стоял на берегу, глядя на ровную водную гладь, отражавшую закатное небо. От речки у каменоломни до Угрюма теперь можно было пройти на барже за несколько часов вместо половины суток пути по разбитой дороге.

— Мы сделали это! — Полина подпрыгнула от радости, забыв про аристократическое воспитание. — Прости, я просто…

— Радуешься успеху? Нормальная реакция, — усмехнулся я. — Ты заслужила право праздновать. Не каждый день молодая аристократка превращает восемь километров сухой земли в судоходный канал.

— Молодая аристократка? — фыркнула она. — Я теперь больше похожа на землекопа. Посмотри на мои руки!

— Зато это руки, которые создали что-то настоящее. Лучше мозолей от работы, чем от вышивания.

— Моя гувернантка получила бы апоплексический удар от таких слов.

— Хорошо, что её здесь нет. Иначе она помешала бы тебе стать тем, кем ты стала. Я горжусь тобой.

Белозёрова смутилась и благодарно кивнула.

— Спасибо, что веришь в меня больше, чем я верю в себя.