Товарищ «Чума» 12 - lanpirot

А иначе — сожжет Божественная сила обычную смертную сущность. А отец Евлампий наш совсем не прост, как хочет казаться на первый взгляд. От кого другого на его месте осталась бы в лучшем случае горстка пепла… Или вообще ничего не осталось.

Фролов отпустил моё плечо и, щёлкнув затвором автомата, двинулся проверять «периметр». Его ботинки хрустели по оплавленному грунту, оставляя чёткие следы в слое пепла. Я закрыл глаза, пытаясь отдышаться. Тело ломило, будто меня переехал танк, а в висках пульсировала навязчивая, злая боль.

Тихое бормотание привлекло моё внимание. Это Каин, пригнувшись, рылся в том, что осталось от одного из уцелевших мертвяков. Его длинные пальцы ловко обшарили обгоревший и пробитый пулями мундир, извлекая потрёпанный зольдбух. Матиас же, невозмутимый, с окровавленными по локоть руками, стоял «на страже». Его холодный взгляд скользил по клубящемуся на ветру пеплу, отслеживая каждое подозрительное движения.

Внезапно отец Евлампий шевельнулся и тихим, но твёрдым голосом произнёс:

— Воды…

Я кое-как оттолкнулся от дерева, поднялся и, пошатываясь, подошел к священнику, протягивая ему свою флягу. Священник отпил немного, капли жидкости пролились на его закопчённую рясу.

— Держись, батюшка, — хрипло сказал я. — Самое страшное позади. Мы выстояли на этот раз.

— Благодарю… — Глоток воды словно вернул ему часть сил. — Сила Господа… она не только испепеляет нечисть. Она еще и испытывает. Проверяет на прочность «сосуд», дабы увидеть, достоин ли он Благодати…

Он не договорил, надрывно закашлявшись. Но его слова повисли в воздухе, тяжёлые и многозначные.

Кашель отца Евлампия эхом раскатился по мёртвому лесу. Он вытер губы тыльной стороной ладони, оставив на коже грязный размазанный след. Его глаза, ещё несколько минут назад потухшие, теперь горели внутренним, пронзительным огнём.

— Проверяет на прочность… — повторил я тихо, глядя на свои дрожащие руки. — Знать бы, кто проверяет на прочность и меня?

Внезапно Каин выпрямился. Его движения, плавные и беззвучные, на этот раз были резкими и настороженными. Он отдал найденную солдатскую книжку подошедшему Фролову, и его обычно непроницаемое лицо исказила гримаса отвращения и… тревоги.

— Что можешь сказать обо всём этом дерьме, Каин? — спросил я его. — Есть какие-нибудь соображения на этот счёт?

— Не знаю… — Упырь запнулся, что было для него крайне несвойственно. — Некротическое воздействие высшего порядка… Я даже и не припомню, когда в последний раз применяли нечто подобное. Наверное, еще во времена магических войн… Эти древние конструкты были запрещены Объединённым советом одарённых около тысячелетия назад. От них избавились, и постарались забыть…

— Тогда откуда о них узнали фрицы? — спросил Фролов.

— Печальное наследие Изабель — это она снабжала Вилигута запретным колдовством.

— Верховной ведьмы уже нет, а её наследие продолжает снимать свою кровавую жатву, — с горечью произнёс я. — Ты знаешь, как это работает?

Отец Евлампий медленно поднял голову. Его лицо было исполнено внезапного пронзительного понимания.

— Я знаю, — прошептал он. — Я читал один древний трактат, где описывался этот проклятый ритуал. Его проводят еще над живыми людьми, а после смерти они восстают…

Его слова легли тяжёлым камнем на душу. Если немцы заполучили такой секрет, чудовищный в своей изощрённости, то…

— Что-то шевелится. Вон за теми кустами! — неожиданно оскалился Матиас.

— Выживший? — мгновенно преобразился Фролов, с щелчком досылая патрон в патронник.

Каин отрицательно мотнул головой, и его холодные глаза сузились:

— Нет. Скорее всего, он только что восстал из мёртвых!

Глава 11

Мгновенная тишина, густая и звенящая, обрушилась на нас. Даже ветер, казалось, затаил дыхание. Все взгляды, как по команде, устремились к скудным, обгоревшим кустам, за которыми явственно слышался сухой, шелестящий шорох — звук волочащихся ног и тихий треск ломких веточек.

— Восставший… — пробормотал я. — А если они все поднимутся?

Фролов, не меняя позы, плавно перевел ствол автомата в сторону движения. Его лицо стало каменным, лишь глаза «метались» из стороны в сторону, прикидывая, как половчее стрелять.

— Только один? — Его голос стал низким и хриплым — висящие в воздухе невесомые частички золы драли горло.

— Пока — да, — бесстрастно ответил Каин. Он отступил на шаг, его неестественно длинные пальцы сжались в кулаки, а по лицу пробежала едва заметная рябь — признак готовящегося к бою упыря. — Думаю, что ритуал был применён ко всем павшим, и они тоже рано или поздно поднимутся.

Из-за кустов, наконец-то показалась фигура. Нелепая, угловатая, в обгоревшей и изодранной в клочья форме вермахта. Кожа на лице и руках ожившего мертвяка была мертвенно-серой, покрытой сетью черных вен, в которые будто закачали концентрированную тьму.

Его глаза, мутные и влажные, словно у снулой рыбы, бесцельно блуждали, но при этом его движение было четко устремлено прямо в нашу сторону. Мертвяк не дышал. От него исходил запах гари, тлена и чего-то кислого и приторно сладковатого, отдалённо похожего на запах разложения.

— Halt! — крикнул Фролов.

Мертвец не остановился. Он сделал еще один шаг, его нога с сухим хрустом наступила на обгоревшую ветку. Его посиневшие губы медленно расползлись в беззвучном оскале.

— Господи, помилуй! — прошептал отец Евлампий, с трудом поднимаясь на ноги.

Он оперся на моё плечо, и его рука дрожала, но в глазах уже горел пронзительный огонь Благодати. Он протянул вперед дрожащую руку с крестом, начиная шептать молитву. Матиас, не дожидаясь ничьих приказов, сделал два резких шага вперед. В его движении не было ни страха, ни отвращения — только холодная, хищная решимость.

— Не трать силы, пастор, — сипло бросил он через плечо. — Они могут нам еще пригодиться.

Мертвец, словно уловив движение, резко повернул голову в сторону упыря и издал горловой булькающий звук. Дохляк даже ускорил шаг, его руки с длинными, почерневшими ногтями протянулись вперед, цепкие и жесткие.

Выстрел прозвучал оглушительно громко. Короткая очередь, выпущенная Фроловым с гулким чвяком расколотила башку ходячего на куски, разбросав по сторонам сгустки мозга и куски черепа. Практически безголовый мертвец «споткнулся» и рухнул на землю, больше не шевелясь.

Тишина после выстрела была оглушительной. Воздух, плотный от гари и напряжения, звенел в ушах. Мы смотрели на бездыханное тело, из которого наконец-то ушла поддельная, кощунственная жизнь.

— Но это всего лишь один… — хрипло сказал Фролов, перезаряжая автомат. — А если, как сказал Каин, их тут десятки? Сотни? Тысячи? Мы не сможем отстреливаться от такой толпы мертвецов.