Красавчик. Часть 2 (СИ) - Федин Андрей Анатольевич

— Наташа сейчас в лесу, — напомнил он. — Она там уже почти двое суток. С каждой секундой становится меньше шансов на то, что мы найдём девочку живой. Вы все это прекрасно понимаете. Поэтому не тратьте время на споры и расспросы.

Строгий голос Сан Саныча прозвучал негромко, но чётко.

Александров-старший взглянул из зеркала на Краснову и сказал:

— Алла Владимировна, выполните все инструкции Сергея Юрьевича. Чётко и по возможности быстро. Жизнь племянницы сейчас зависит от ваших действий. От вас не требуются рассуждения и размышления. Просто сделайте то, что вам скажут.

Краснова тряхнула головой.

— Александр Александрович, я всё поняла, — ответила она. — Я очень переживаю за Наташеньку, честное слово. Когда мне вчера сказали… у меня чуть сердце не разорвалось. Это… ужасно. Я… всё сделаю. Больше никаких расспросов, обещаю.

Алла Владимировна прикоснулась к моему плечу и сказала:

— Сергей Юрьевич, ещё раз извините за моё неуместное любопытство. Внимательно вас слушаю. Что я должна сделать?

На Можайском шоссе я едва снова не задремал. А может и уснул, потому что огненный шлейф рассвета по моим ощущениям появился на небе у горизонта уж очень резко. Я открыл глаза. Увидел перед собой затылок Аркадия Александрова. Повернул голову, взглянул на профиль Аллы Владимировны, напряжённо следившей за дорогой через лобовое стекло. Поверх головы Красновой я рассмотрел на небе зарево рассвета. Снова услышал шуршание колёс, скрип кузова и рычание двигателя. Отметил, что к витавшим в салоне ароматам добавился запах скошенной травы — он проник сюда через приоткрытое Сан Санычем окно.

Алексанров-старший взглянул на меня из зеркала, затем посмотрел на своего сына и спросил:

— Аркаша, где этот лес начинается-то? Мы не мимо него сейчас едем? Посмотри на карте.

Аркадий зажёг в салоне свет, зашуршал страницами атласа.

Я посмотрел на мелькавшие за окном силуэты деревьев. Отметил, что московские улицы уж очень быстро сменились «диким» лесом. Сделал вывод, что всё же поспал — четверть часа, если не дольше.

— Это ещё не Лидинский лес, — сообщил Аркадий. — Мы только что проехали Луговое. Лидинский лес будет через два перекрёстка от него. Если, конечно, здесь не проложили новые дороги. У меня атлас за шестьдесят шестой год.

— Что могло измениться в Одинцово? — сказал Сан Саныч. — Тем более, всего-то за четыре года. Здесь и через сто лет будут только дремучие леса. Чтобы ни одна вражина к нашей любимой столице дорогу не нашла. Так и задумано. Точно вам говорю.

Александров-старший усмехнулся и посмотрел на меня из зеркала.

— Просыпайся, Сергей Юрьевич, — сказал он. — Мы почти приехали. Скоро приступишь к работе.

Сидевшая слева от меня Краснова выпрямила спину, поёрзала на сидении, будто уже настраивалась на поиск племянницы. Аркадий выключил освещение — небо за окном стало светлее. Я заметил, что стена из деревьев около дороги не походила на дремучий лес: уж очень ровным рядом те деревья росли. Мелькнул между древесными стволами солнечный диск, обрезанный хорошо заметной сейчас линией горизонта. Блеснул дорожный знак у перекрёстка — первого из тех двух, за которыми начинался обещанный Аркадием Лидинский лес. Я зевнул, потёр глаза. Поправил на запястье спрятанную под рукавом рубашки повязку.

Платок под бинтом уже не холодил кожу. Я его сейчас почти не ощущал. Хотя предчувствовал, что сегодня платок вновь подарит мне аллергическую сыпь — та станет дополнением к головной боли. «Москвич» провалился колесом в ямку и нервно задребезжал — я тряхнул головой, Аркадий ударился локтем о дверь, Алла Владимировна вцепилась руками в спинку водительского сидения. Снова мигнуло между стволами деревьев солнце. В свете фар блеснули дорожные знаки. Сан Саныч чуть склонился к рулю, взглянул на видневшиеся за очередным перекрёстком заросли. «Москвич» сбавили скорость, остановился у обочины.

— Приехали, — сказал Александров-старший.

Он указал рукой за окно и заявил:

— Вот это уже точно похоже на лес.

Сан Саныч взглянул на ещё не оторвавшееся от горизонта солнце и сказал:

— Вовремя приехали. Скоро тут снова будет полно народу. Станет не протолкнуться.

На этот раз Александров-старший не посмотрел в зеркало, а обернулся.

— Сергей Юрьевич, Алла Владимировна, теперь дело за вами, — произнёс он. — Готовь линейку и компас, Аркаша. Работайте.

Глава 21

На этот раз Алла Владимировна обошлась без лишних расспросов. Хотя я почувствовал в её взгляде недоверие. Без вороха липовых объяснений наша с ней задача выглядела совсем фантастичной. Поэтому я отбросил привычную для работы с внутренним компасом показуху — взял учительницу физики за запястье (а не прижал ладонь к её голове, как поступал в таких случаях раньше). Краснова зажмурила глаза, послушно выполнила мои указания. Именно выполнила, а не лишь сделала вид. Потому что уже через десяток секунд нашего с ней контакта я почувствовал стрелку компаса — та покачнулась и указала в направлении темневшего у дороги леса.

Платок на моём предплечье никак себя не проявил. Зато проснулась головная боль (и окончательно пробудила меня) — иглы боли в этот раз вонзились в мозг едва ли не одновременно с двух сторон. Я привстал, поднял руку и указал поверх плеча Аркадия. Заявил: «Там». Александров-младший сдвинулся к лобовому стеклу, пару секунд смотрел на мои пальцы. Затем он сверился с компасом, кивнул и склонился над атласом. Зашуршал по бумаге карандашом и деревянной линейкой. Почти пять секунд мы молчали и едва дышали, будто опасались, что шумным дыханием помешаем работе Аркадия. Аркадий выпрямился, взглянул на своего отца и тряхнул головой.

— Первый луч есть, — сообщил он. — Сергей её почувствовал. Значит, она действительно всё ещё в лесу.

Краснова взглянула на меня и спросила:

— Что вы почувствовали, Сергей Юрьевич? Наташу?

Она навалилась локтем на свою сумку.

— Наташа Иванова находится вон там, — сообщил ей Аркадий и показал рукой за окно. — Скоро мы поймём, где именно это «вон там» находится. Когда нарисуем второй луч. Наташу найдём в точке пересечения лучей. Всё просто.

Аркадий посмотрел на своего отца и потребовал:

— Поехали, пап. Нам нужен ещё один ориентир. От которого я проведу второй луч.

— Понял, — сказал Сан Саныч. — Едем к следующему перекрёстку. Других ориентиров в этой глухомани нет.

К следующему пересечению дорог мы без спешки ехали чуть больше пяти минут. То оказался Т-образный перекрёсток. Слева к шоссе примкнула просёлочная дорога, а справа от нас по-прежнему темнела стена Лидинского леса (пока непроницаемая для лучей только что оторвавшегося от линии горизонта солнца). Сан Саныч припарковал «Москвич» у поворота: там была поросшая сухой травой площадка, будто бы специально предназначенная для стоянки легкового автомобиля.

Александровы обернулись к нам и выжидающе замерли. Алла Владимировна зажмурилась. Я обхватил пальцами левой руки её запястье. Тоже на мгновение прикрыл глаза. Почувствовал стрелку — и тут же получил ожидаемое поощрение за проделанную работу в виде усиления головной боли. Стиснул зубы (сдержал ругательство). Отметил, что появился зуд и под повязкой — будто бы в насмешку над моими стараниями ощутить под платком холод, тепло или онемение.

Правой рукой я указал за окно.

— Там, — сказал я.

Выпустил запястье Красновой.

Взгляды моих спутников устремились в указанном мною направлении.

Две секунды спустя отозвался Аркадий.

— Понял, Сергей, принял, — произнёс он и зашуршал страницами атласа.

Я сжал между ладонями голову. Затем сунул в рот таблетку, проглотил её без воды. Привезённое из будущего лекарство от головной боли давно закончилось. Уже дней пять я заглушал боль полученными от прадеда пилюлями. «Хорошее средство, — порекомендовал мне эти таблетка Юрий Григорьевич. — Сам Сталин их принимал. А Сталину, сам понимаешь, ерунду бы не посоветовали». Прадедовские таблетки действовали хуже моих. Но после тренировок с внутренним компасом я радовался даже такому эффекту.