Тепла хватит на всех 4 (СИ) - Котов Сергей

Я кивнул.

— Потому что предел вычислительных мощностей лучше потратить на себя самого, а не на комфортную оболочку.

— Верно, — Сергеич улыбнулся. — Хотя бывают и исключения. Осознавая реальное положение дел, вполне перспективные цивилизации «окукливаются» и создают у себя внутри иллюзию вечности, выкинув ключи от реала. Даже понимая, что тем самым уменьшают собственное объективное время.

— Уменьшают? — я поднял бровь.

— Конечно. Внутренняя деградация наступает намного раньше, чем даже исчерпывается ресурс поддержания вычислительных мощностей.

— А. Ну да. Пожалуй, — ответил я.

— Но большинство всё-таки остаётся в реале. Даже после открытия Порога. Ты ведь понимаешь, о чём я?

Я задумался на пару секунд, вспоминая записи Сергеича. До этого я смотрел на них как на способ объяснить происходящее тогда, в моменте. Анализировать глубже необходимости не было — вроде как.

— Во Вселенной множество обитаемых миров и цивилизаций. С некоторыми из них люди могут общаться. У кого-то с нами даже есть общие предки. Но большая их часть нам совершенно чужда. У нас принципиально другие ценности и интересы. Даже ресурсы нам нужны разные, при том, что развитие науки размывает само понятие ресурсов. Ты же, наверное, слышал про концепцию «Тёмного Леса»? — Сергеич выжидательно посмотрел на меня.

— Слышал, — подтвердил я.

— Так вот, нам есть, что делить, лишь с небольшой долей развитых цивилизаций. Миры, пригодные для обитания, которых не так уж много. И только. Но даже такая конкуренция ограничена правилами Секторов, которые устанавливают самые развитые народы и расы. С подавляющим большинством разумных существ нам делить совершенно нечего. Мы находимся вне зоны их интересов, так же, как и они вне зоны наших. Больше того: в нашей солнечной системе уже существует как минимум три развитых цивилизации, на разных планетах, но мы просто слишком разные, чтобы обращать внимание друг на друга. Так что «Тёмный лес» — ерунда!

— Ты вот сейчас серьёзно? — я поднял бровь.

— Ну разумеется! — ответил Сергеич. — Два обитаемых мира в системе Юпитера. Плюс Сатурн.

— В смысле, в системе Сатурна? Тоже на спутниках? — уточнил я.

— В смысле, сам Сатурн, — ответил Сергеич.

— Это всё экспедиции открыли? — поражённо спросил я.

— Формально не открыли. Интерпретация результатов закрыта, — ответил Сергеич. — Зачем лишний раз волновать человечество, тем более что практического влияния это открытие не будет иметь примерно никакого? — Он выдержал небольшую паузу, после чего добавил: — Но я знал об этом и раньше.

Вот теперь паззл в моей голове начал складываться.

— Так это они и есть… — тихо сказал я. — Заказчики «Севера»…

— Не заказчики, так нельзя сказать, — ответил Сергеич. — Скорее уж спонсоры. Они вышли на связь с командой радиоастрономов, которая занималась изучением внешних планет. А те благоразумно решили это открытие утаить.

— Они знали про паразитов?

— Конечно! — кивнул Сергеич. — И это одна из причин, почему мой отец и остальные пошли на сделку.

— В чём был их интерес? — я продолжал сыпать вопросами, будто опасался, что Сергеич сейчас закроется, осознав, что выдал. Но тот продолжал отвечать, невозмутимо и не торопясь.

— А вот для этого давай вернёмся к самоосознанию развитых цивилизаций в нашем мире, — ответил Сергеич. — Попробуешь суммировать всё то, что тебе известно о нашей Вселенной. О правилах игры?

Я задумался. Что ощущаешь, когда прикладываешь всё больше и больше усилий для познания, осваиваешь фантастические технологии, бежишь со всех сил — и вдруг обнаруживаешь, что в какой-то момент мир-выскочка, который неизмеримо младше тебя, отстаёт совсем на чуть-чуть?Больше того — это отставание постепенно сокращается? Такое уж свойство нелинейных графиков… но на практике это мало что меняет, кроме эмоционального восприятия действительности. В определённый момент знаний достаточно, чтобы стать бессмертным, так или иначе, и тогда… действительно — и что тогда?

Только в этот момент я понял.

— Любой мало-мальски развитый мир чувствует себя в ловушке, — ответил я. — Наша Вселенная конечна. И выход из неё неизвестен. Точнее, его нет. Теоретически. Обретая бессмертие, разумное существо внутри нашей Вселенной тут же осознаёт свою конечность. И не только свою — конечность и тщету вообще всего.

Сергеич широко улыбнулся.

— Вот что значит мозги! — сказал он. — Мозги — и целая куча других достоинств, которые считаются несочетаемыми в одном человеке. Про себя ты ведь тоже кое-что понял, да, Женя?

Я мрачно посмотрел на него и проигнорировал вопрос. Вместо этого я задал другой:

— Какой выход они ищут? И с чего ты решил, что сможешь им его дать? — спросил я.

— С того, что, похоже, он действительно когда-то существовал, — ответил Сергеич. — На задворках совершенно обычной, средней галактики. Мелкая углеродная цивилизация, на которую серьёзные игроки и не посмотрели бы. Люди, Женя. Люди когда-то создали Пентакль. Конструкцию из пяти миров-граней и одного осевого мира, которая, похоже, позволила кому-то из них вырваться из ловушки.

Спешка

Восприятие времени — странная штука. Человечеству нужны специальные приборы и годы наблюдений только для того, чтобы заподозрить, что одна из внешних суперпланет родной Солнечной системы — обитаема. То же самое с холодными мирами-спутниками. Тамошние жители чувствуют время иначе. Для них вся история человечества — это как пара месяцев для нас. Курьёзное событие на жарком внутреннем мире.

Но как бы чувствовал я сам себя, если бы вместе с Лаймиэ попал в ловушку того создания, которое сделало мне предложение здесь, внутри «Севера», в моей собственной каюте?

Да, наверно, первые несколько тысяч лет я бы об этом не думал. Но что потом? Я ведь тоже не стоял бы на месте. Я бы развивался, учился, модифицировался, умнел… и это бы со временем стало моей самой большой проблемой. Настолько, что я, возможно, захотел бы обратно поглупеть — только бы не ощущать неотвратимо приближающийся конец всего сущего.

Самое ужасное — это агония, которая казалась бы почти бесконечной.

Сначала погаснут звёзды. Потом начнёт уходить тепло, а с ним ускорится ход времени для той формы сознания, которую я к тому времени приобрету.

Я вдруг вспомнил про старую научную гипотезу. О том, что в состоянии, близком к равновесию, могут возникнуть сколь угодно сложные информационные конструкции, в том числе человеческий мозг. Возникнуть, успеть осознать окружающее и исчезнуть через минуту существования, оставшись флуктуацией в истории Великого Конца Всего. Помню меня тогда ужаснула сама возможность такого. Сознание — и бесконечный холод посреди бесконечного ничто.

Дожил бы я до возникновения такого мозга? Стал бы ему последним собеседником, чтобы успеть за минуту поделиться подлинной историей всего?

Мысль была такой тоскливой, такой беспросветной, что я почти физически ощутил дуновение ледяного ветерка, хотя Сергеич создал тёплую погоду.

Я сделал ещё один глоток тёплого зелёного чая.

— Получается, есть несколько игроков, которые знают о том, что случилось, — сказал я. — И они конкурируют между собой. В том числе те, с кем связался лично ты.

— Что-то вроде того, — кивнул Сергеич. — Подозреваю, что, по крайней мере, один из этих игроков — ещё одна ветвь человечества. Потомки ушедших, такие же, как и мы.

— Но это точно не человечество Нарайи или О-деа, — сказал я.

— Даже в этом нельзя быть уверенным, Женя, — Сергеич вздохнул. — Ты ведь помнишь про своих двойников?

Я промолчал, собираясь с мыслями.

— Для чего ты убежал сюда? Для чего закрылся? — спросил я после ещё одного глотка чая.

— А, это, — Сергеич улыбнулся и махнул рукой. — Я должен был убедиться, что ты — это по-прежнему ты. Убедиться окончательно, с учётом новой информации, полученной от наших партнёров.

— Какой информации? — спросил я, вопросительно приподняв бровь.