Телохранитель Генсека. Том 3 (СИ) - Алмазный Петр

Я усмехнулся про себя — это комическое сочетание заботы и слегка нелепой обыденности напомнили мне письма Сухова к супруге из фильма «Белое солнце пустыни». Скорее всего, тут дело в переводе, но получилось забавно.

Глава 25

Вечером в посольстве Советского Союза члены делегации делились впечатлениями от недавнего визита.

— Каллагэн-то смотри, какой мужик понимающий оказался, — гудел Береговой. — И в станках разбирается, и в экономике. Пообещал такую интересную поездку организовать!

На секунду задумался, хмурясь, потом обратился к посольским:

— Но у нас ведь расписание насыщенное… Как там, влезет ли поездка на завод в распорядок дня?

— Вполне. Завтра у вас посещение могилы Карла Маркса, после нее съездим на завод, а послезавтра состоится поездка в Шотландию.

— Шотландия! — мечтательно произнесла Зинаида Фомина. — Я в книжке читала про нее,

Она смутилась и тут же добавила:

— Вальтером Скоттом зачитывалась в детстве. Или вот еще Роберт Бёрнс… В полях под снегом и дождем мой верный друг, мой бедный друг. Тебя накрою я дождем от зимних вьюг, от зимних вьюг…

— Ого! Деревня читает Бёрнса? Впрочем, сейчас из каждого магнитофона блеет Градский… — Раиса Максимовна даже не сказала это, она будто выплюнула слова, столько в них было презрения.

Фомина умолкла. У нее был такой вид, будто ее неожиданно ударили под дых. Глаза оскорбленной женщины увлажнились, но она сдержала себя.

Я подошел к ней, сел рядом и, успокаивающе взяв за руку, продолжил строки:

— А если мука суждена тебе судьбой, тебе судьбой, готов я скорбь твою до дна делить с тобой, делить с тобой…

Фомина благодарно улыбнулась — было видно, насколько ей сейчас необходима поддержка. А вот Раиса Максимовна посмотрела на меня так, будто хотела испепелить взглядом.

— Так и сейчас там в Шотландии виски в каждом дворе гонят, как у нас самогонку, — не собираясь успокаиваться, продолжала язвить Раиса. — Смотрите, не напробуйтесь этого меда до положения риз, а то опозорите весь Советский Союз перед иностранцами.

Береговой стиснул зубы, его пальцы сами сжались в кулак. Но Горбачева уже встала и, окинув присутствующих взглядом победительницы, покинула помещение. Михаил Сергеевич тоже вскочил и поспешил за женушкой.

— Раечка, ты напрасно так расстраиваешься по пустякам, — донеслись его успокаивающие бормотания. — Контакт с простыми людьми ведь тоже необходим и важен. Опустившись на их интеллектуальный уровень, ты сможешь углубить собственные… — дальше мы уже не слышали.

— Углублятель, чтоб его, — пробурчал Береговой. — Вот вроде и культурно сказал, и на душе полегчало, как будто в цеху выматерился!

Поздним вечером ко мне в комнату зашел Юрий Плеханов.

— Слушай, Владимир Тимофеевич, хотел с тобой поговорить. Мой подопечный не отстает — настойчиво интересуется твоей персоной. Уже несколько раз спрашивал, что ты вообще делаешь в этой поездке. Отправил меня выяснить.

— Ну и что ты собираешься выяснять? И что ему раньше отвечал?

— А я сослался на то, что, мол, это решение высшего руководства, я не владею информацией. Более того, не имею даже права интересоваться. Сказал, что у тебя отдельная от нас командировка — имеешь собственные цели и задачи на эту поездку.

— Спасибо, Юра, ты все правильно сказал. А Горбачевым можешь пока передать, что завтра к Тэтчер я еду вместе с ними.

Спать в эту ночь пришлось урывками. Звонки из Москвы начались с четырех утра. Ведь в Лондоне разница с Москвой в два часа. У наших сейчас шесть — тоже рано, но, судя по всему, рабочий день у некоторых уже начался. По крайней мере, у Удилова точно. Именно он позвонил мне первым. Голос Вадима Николаевича был, как всегда, спокойным, тон вежливый, но проскальзывали в нем и веселые нотки:

— Смотрю, вы, Владимир Тимофеевич, уже наступили на хвост Горбачеву?

— Не столько Горбачеву, Вадим Николаевич, сколько его дражайшей Раисе Максимовне.

— Тем не менее, Горбачев звонил и очень на вас жаловался. Видите ли, Медведев ни на шаг не отстает от него, мешает дипломатической работе. Конкретных примеров, как именно вы мешаете, привести не смог. А я ему напомнил, что вы для того и приставлены, чтобы с его персоной ничего в поездке не случилось. Вот уж буквально после этих слов Остапа понесло: Медведев и соглядатай, и шпион, и непонятно на кого работает, и что надо бы проверить его преданность, биографию, и дальше в таком духе. Я осадил его, сказал, что у вас есть особые инструкции, согласно которым вы работаете. Но, тем не менее, он развил бешеную активность. Дозвонился до Громыко. Потом до Брежнева. Причем звонил Леониду Ильичу с самого утра, что ни в какие ворота не лезет. Поговорить ему с Генсеком в такое время, конечно же, не дали, но о звонке доложат. Расскажите мне сами, что там у вас происходит?

— Все как и предполагал. Гуляют Горбачевы, сорвавшись с поводка. А на сегодня намечают личный прием у Маргарет Тэтчер. Но, раз поднялся такой шум, то я с ними не поеду. Для записи беседы и наблюдения будет достаточно Плеханова. Но все идет именно так, как я и предполагал. На приеме будут присутствовать представители деловых кругов, серьезные бизнесмены и желание Горбачева сбросить меня с хвоста вызывает подозрения.

— Не только у вас, — Удилов помолчал и, прежде чем проститься, добавил:

— Чувствую, не напрасно вы отправились в эту командировку. Итоги поездки будут явно интересными.

После этого разговора я хотел еще поспать, но не получилось — Москва снова была на проводе. На этот раз звонил Александров-Агентов.

— Владимир Тимофеевич, мне звонил лично Громыко, приказал разобраться в вашем конфликте с Горбачевым и в случае необходимости отозвать вас из Лондона.

— А разве такая необходимость имеется? — задал я прямой вопрос в лоб.

— Я в растерянности, — Андрей Михайлович тяжело вздохнул, — учитывая, что о вашем участии в мероприятии распорядился сам Леонид Ильич, отозвать вас из Англии я могу только по личному распоряжению Генерального секретаря. Но в любом случае мне утром надо доложить Леониду Ильичу об инциденте и я хотел бы от вас услышать о причине столь сильного возмущения Горбачева.

— Мне скрывать нечего, Андрей Михайлович. Причина столь сильного возмущения Горбачева — мое желание присутствовать на его встрече с лидером оппозиции Маргарет Тэтчер.

— Разве эта встреча была включена в план поездки? — удивился Александров-Агентов.

— В том-то и дело, что не была. Это личный визит, чуть ли не конфиденциальный. После зажигательной речи Горбачева в парламенте ему поступила масса предложений о личных встречах, в числе которых было и это. Но Тэтчер — лицо официальное, глава оппозиции, и потому я решил усилить меры безопасности. Михаила Сергеевича это почему-то возмутило.

— Я вас понял, спасибо, — Александров-Агентов попрощался и положил трубку.

А потом я уже так и не смог заснуть. Вообще-то вчера Плеханову сказал о моем присутствии на встрече Горбачева с Тэтчер только для того, чтобы Михаил Сергеевич заволновался. И сработало, как видно, даже сильнее, чем рассчитывал.

Едва рассвело и в посольстве начали просыпаться, я направился к секретарю Лунькова.

— Мне нужен список гостей, которые будут присутствовать на приеме у лидера оппозиции, — попросил его.

Тот передал мне бумаги, я пробежал глазами список и удовлетворенно кивнул, увидев имя «Ричард Гарри Эванс».

Признаться, испытывал некоторую тревогу. С одной стороны надеялся, что взятку Горбачеву всучат и он не откажется. Но с другой стороны — в реальности Владимира Гуляева это случилось на много лет позже. Что если здесь ситуация не выстрелит, а я напрасно сделал на нее ставку?

Но отступать поздно — сомнения прочь. Будем наблюдать. Уже само поведение Горбачева, его звонки в Москву, его личная незапланированная встреча с Тэтчер — даже эти факты уже могут создать ему проблемы. То есть компрометирующая программа «минимум» выполнена, но хотелось бы большего, разумеется.